Космофлот: Война и миры - [2]

Девушка украдкой бросила взгляд на точёный профиль капитана. Собран, спокоен, сосредоточен, внимателен. Во флоте кланов нет более опытного и удачливого капитана.

Их корабль — «Песнь о доме» выполнял задачу флангового охранения, и занимал правый фланг. Корабли авангарда вышли раньше, уже просканировали пространство, уже запустились, и, не скрываясь, ушли уже далеко вперёд. Сканеры показывали лишь мёртвую пустыню вокруг. Датчики уверенно подмигивали приветливым зелёненьким цветом. Но Аритайя — не просто оператор приборов наблюдения. Она — «сенсорик» — телеэмпат. И, если верить их капитану, Аритайя — самый талантливый сенсорик из всех, кого он встречал.

Сейчас оба корабля авангарда сканировали безымянный планетоид, спутник газового гиганта. Планетоид каменный, высокое содержание металлов, включая тяжёлые, много кратеров — очень удобное место, что бы поставить там пушки. Пушки. Огромные, чудовищные пушки, способные в миг…

Аритайя закусила губу и тряхнула головой, отгоняя кошмарные фантазии. Ей нужно сосредоточиться, и выполнять свою работу. Работа наблюдателя-сенсорика основывается не столько на приборах, сколько на интуиции. В этом-то и проблема: что бы попытаться заглянуть под то, чем представляется реальность, и предугадать то, чем она является на самом деле, сумев отличить предчувствия дара сенсорика от собственных фантазий и страхов. Кроме таланта тут необходим опыт.

— Наблюдение, рапорт! — спокойно скомандовал капитан Нелнишнош. Аритайя замерла в надежде: вот сейчас Ахутехоут — первый офицер наблюдения — опытный старый сенсорик — доложит капитану о проблеме.

— Ничего подозрительного не вижу, — медленно проговорил после долгой паузы первый офицер наблюдения, дядюшка Ахутехоут. Если бы он был уверен, рапорт звучал бы чётче и короче: — «Чисто!». Но уверенность у наблюдателя-сенсорика в таком походе — редкая роскошь. Приборы могли обмануться. А тонким чувствам телепата ощутимые помехи создавали многочисленные пассажиры на лайнерах флота, замершие сейчас в тревожном ожидании и страхе. Может, им всем снотворное выдавать при каждом выходе из гипера?

Капитан кивнул первому офицеру наблюдения, ещё раз взглянул на телеметрию двух лёгких кораблей авангарда, и потянулся к микрофону внутренней связи:

— Машинное! Дядюшка Уохинтонкан, раскочегаривай реактор. Ложимся на курс.

— Десять минут! — доложило машинное отделение.

— Абекойя, подавай напряжение на камбуз, — продолжил капитан, обращаясь уже к их коку, — полагаю, мы отметим удачный переход чем-нибудь вкусненьким?

Аритайя испуганно сжалась. Проклятье! Ей всё же придётся принимать решение! Сглотнув ком в горле, девушка сжала подлокотники вмиг вспотевшими пальцами.

— Капитан, внимание! Т…т… — слово «тревога» наотрез отказалась проходить через горло, — Тут что-то не так!

— Внимание в отсеках! — тут же, не колеблясь, уверенно распорядился капитан, — Режим тишины! Обесточить все активные цепи. Дядюшка Уохинтонкан, прикрой-ка пока реактор. Ждём, — капитан отключил общий канал корабельной связи, и обратился к ней: — Наблюдение, доклад по отметкам!

— Отметок нет, — голос предательски дрогнул, но Аритайя взяла себя в руки, и как смогла уверенно доложила: — Что-то не так.

Минуту капитан Нелнишнош размышлял, наблюдая, как по закрытому каналу связи приходят доклады готовности от кораблей флота. Аритайя, отчаявшись уже разобраться в своих предчувствиях, ждала его решения, завороженно глядя на своего капитана. Стольких усилий ей стоило пробиться на этот корабль! Кто бы знал, чего ей стоило кресло второго наблюдателя! И всё — ради того, что бы быть рядом с ним. Быть рядом с ним в каждом его дальнем походе. Неужели она просит у судьбы слишком многого?

Вот авангард дал добро. Время на размышления вышло. Капитан нахмурился. Он ведь наверняка понимает, что если хищников не видно, это ещё не значит, что хищников нет. Вот капитан бросил короткий взгляд на Аритайю. И принял решение.

— Стартовая палуба, — спокойно скомандовал Нелнишнош в микрофон внутрикорабельной связи, — Два имитатора на старт! Программа «приманка».

— Три минуты, капитан! — доложила стартовая палуба звонким мальчишечьим голосом.

Время загустело вязкой патокой, потянулось резиною, остановилось почти. Флот замер, не дождавшись условного сигнала готовности от своего правофлангового охранения. Аритайя чувствовала, как штурман на всякий случай просчитывает варианты. Чувствовала, как напряжён старший инженер — беспокоится за реактор: дедушка Уохинтонкан всегда хитрил, не соблюдал правила. Наверняка и сейчас то же. С другой стороны — никто ж так не знает, не чувствует реактор, как дедушка Уохинтонкан. И что там так долго молчит стартовая палуба?

Аритайя мысленно потянулась туда, на стартовую палубу — там сейчас несли вахту её кузены. Два молодых шалопая, скорых на глупую выдумку, острых на язык — в этом походе они уже не практиканты. Теперь они — обслуга стартовой палубы.

Вот они — она их чувствует. В полумраке, потому что там функционировали не все лампы аварийного освещения, два паренька — её кузены — спешно готовили к старту сразу два имитатора. Срывая в кровь пальцы, ибо невесомость вовсе не отменяет ни инерционную массу, ни силы трения, мальчишки тащили слишком тяжёлые для них железяки, ворочали массивные ограничители и фиксаторы, и крутили неподатливую ручную лебёдку. Потому что в режиме тишины отключены генераторы, обесточены моторы — все без исключения, включая помпы систем охлаждения, и вентиляторы подачи воздуха. Так что ко всему прочему, парни сейчас задыхались в дыхательных масках. Ох и достанется ей от них, если выяснится, что Аритайя зря подняла тревогу!