Космическая тюрьма - [33]

– Подожди, Дэн, я вернусь... и принесу тебе воды.

Барбер с большим усилием приподнялся и взглянул на него.

– Бесполезно, – сказал он. – Мое сердце... слишком тяжело...

Он снова упал лицом вниз и на этот раз застыл неподвижно, и дыхание перестало вырываться из его измученных легких.

Гумбольту казалось, что прошло полжизни, прежде чем он наконец достиг источника с холодной, чистой водой. Он напился, испытав самое большое в своей жизни какое-то иступленное наслаждение. Затем его наслаждение угасло, когда он вспомнил, как Дэн Барбер пытался улыбнуться и, казалось, услышал, как он говорил: «Чертовски тяжело будет умирать... испытывая такую жажду».

Гумбольт отдыхал два дня, прежде чем оказался в состоянии продолжать свой путь. Он спустился на плато и заметил, что лесные козы уже в течение некоторого времени мигрируют на юг. Утром следующего дня он поднялся на небольшой холм и столкнулся лицом к лицу с тремя единорогами.

Единороги, визжа от нетерпения, тотчас же бросились в атаку.

Если бы у него был обычный лук, он погиб бы через несколько секунд. Но автоматический арбалет извергнул дождь стрел прямо в морды единорогам, что вынудило их от боли и граничившего с бешенством удивления отвернуть в сторону. В тот момент, когда они повернулись достаточно для того, чтобы показать свои уязвимые места, удары стрел стали смертельными.

Одному из единорогов удалось спастись с торчащими в морде тремя стрелами. Некоторое время он издали наблюдал за Гумбольтом, визжа и тряся головой в тщетной ярости. Затем он повернулся и, скача как олень, исчез за холмом. Гумбольт, все больше торопясь, возобновил свое продвижение на юг. Единорог поскакал на север, и сделал это явно с единственной целью – привести с собой достаточное подкрепление, чтобы покончить с ним.

***

Глубокой ночыо Гумбольт подошел к пещерам. Все уже спали, кроме Джорджа Орда, работающего допоздна в своей мастерской-лаборатории. Услышав шум и увидев входящего, Джордж оторвался от работы и увидел, что Гумбольт был один.

– Значит Дэну не удалось дойти?– спросил он.

– Провал прикончил его, – ответил Гумбольт. А затем устало добавил. – Провал... мы нашли эту чертову жилу. Красноватые пласты... Это была только железистая окраска.

– Пока ты отсутствовал, я сделал небольшую плавильную печь, – продолжал Джордж. – Я надеялся, что эти красноватые пласты окажутся железной рудой. А что касается других изыскательских партий – они тоже ничего не нашли.

– Следующей весной мы попытаемся снова, – сказал Гумбольт. – Рано или поздно мы все равно где-нибудь обнаружим железную руду.

– У нас не так много времени. Наблюдения показывают, что солнце как никогда далеко отклонилось к югу.

– Значит, нам нужно с двойной пользой использовать то время, что у нас осталось. Мы до минимума сократим охотничьи отряды и отправим больше изыскательских партий. У нас будет космический корабль, чтобы снова встретиться с Джернами.

– Иногда, – заметил Джордж, задумчиво разглядывая Гумбольта своими черными глазами, – мне кажется, это единственное, ради чего ты живешь, Билл: ради того дня, когда ты сможешь убить Джернов.

Джордж отметил это просто как факт, без всякого осуждения, но Гумбольт не смог сдержать резкости в голосе, когда ответил ему:

– Пока я лидер колонистов, именно ради этой цели мы и будем жить.

***

Когда наступила осень, Гумбольт захватил с собой Боба Крэга и юного Андерса и отправился но следам дичи, мигрирующей на юг. Пройдя сотни миль в южном от пещер направлении, они вышли к низменности. Эта местность изобиловала водой и растительностью, и по ней бродили огромные стада единорогов и лесных коз. Кроме того, эта местность была чрезвычайно опасной из-за большого скопления единорогов и хищников, и единственное, что позволило путешественникам выжить, так это арбалеты и постоянная бдительность.

Там они увидели ползунов – отвратительных существ, ползавших на многочисленных лапах, подобно трехтонным сороконожкам, с оснащенными шестью жвалами пастями, из которых сочилась зловонная слюна. Укус ползуна был ядовитым и мгновенно парализовал даже единорога, хотя и не убивал его сразу. Тем не менее ползуны поедали свои жертвы тотчас же, отрывая от костей беспомощную и все еще живую плоть.

Единороги боялись ползунов, а хищники фанатично ненавидели их и пользовались своим преимуществом в быстроте реакций, чтобы убивать каждого попадающегося им ползуна; они рвали ползунов когтями до тех пор, пока ползуны в безумии бешенства не кусали себя и не умирали от своего собственного яда.

Однажды колонисты вместе с арбалетами захватили с собой на охоту мощный большой лук и застрелили из него ползуна. Только они сделали это, как вблизи появилась группа из двадцати хищников.

Двадцать хищников появились неожиданно вблизи колонистов, и могли спокойно убить их. Вместо этого хищники продолжали свой путь, не издав даже боевого рычания.

– Почему, – удивлялся Боб Крэг, – они так поступили?

– Они увидели, что мы только что убили ползуна, – ответит Гумбольт. – Ползуны являются их врагами, и я думаю, то, что они позволили нам жить – выражение благодарности с их стороны.