Космическая тюрьма - [32]

На лице Барбера отразилось удивление.

– Откуда ты это узнал?

– Они общаются между собой телепатически, – ответил Гумбольт. – Вот этот желтенький повторил услышанное тем зверьком, с которым ты заговорил, а тот повторил услышанное желтеньким от меня. Это можно объяснить только существованием между ними телепатии.

– Телепатия... – Барбер уставился на шестерых маленьких зверюшек, которые зачарованно смотрели на него с не уменьшающимся любопытством. – Но зачем им нужно повторять вслух то, что они получают телепатически?

– Я не знаю. Может быть, на какой-то стадии их развития только часть из них были телепатами, и телепаты передавали подобным образом остальным предупреждения об опасности. Хотя это и отдаленная аналогия, но почему, например, попугай повторяет то, что слышит?

Позади Барбера послышалось какое-то быстрое движение, и еще один маленький зверек белого цвета проскочил мимо них. Он подбежал к желтенькому, и они застыли рядом, уставившись на землян. Скорее всего это была супружеская пара...

– А вот и второй зверек – вот эти двое нас и передразнивали, – сказал Барбер и тем самым невольно дал название, под которым они стали известны: пересмешники.

Пересмешники были для путешественников свежим мясом – но они восприняли людей с таким дружелюбием и доверчивостью, что у Барбера исчезло всякое желание заполучить одного из них на ужни или когда-нибудь в будущем на обед. У них еще оставался небольшой запас сушеного мяса, а оранжевое зерно было здесь в изобилии. Они не будут голодать.

Гумбольт и Барбер обнаружили, что пересмешники устроили себе жилища как в прохладных пещерах, так и в пещерах, согреваемых горячими источниками. Были основания считать, что пересмешники впадали зимой в спячку и проводили ее в теплых пещерах.

В долине пересмешников не было никаких минералов, и земляне отправились дальше в обход Провала. Им удалось пройти лишь небольшое расстояние, прежде чем жара стала такой сильной, что ручьи, текущие по дну пропасти, начали пересыхать. Тогда они возвратились назад, чтобы переждать в маленькой долине до того времени, когда придут осенние дожди.

***

Когда первый дождь возвестил об окончании долгого лета, они возобновили свое путешествие. Они захватили с собой запас оранжевого зерна и двух пересмешников – желтенького и его подругу. Остальные пересмешники смотрели как они уходят, стоя молчаливо и торжественно перед своими пещерами, как будто боялись, что никогда больше не увидят ни двух своих соплеменников, ни людей.

Оба пересмешника составили землянам приятную компанию. Они сидели на плечах у людей и болтали всякую всячину, приходящую в голову. А иногда говорили вещи, которые совсем не были бессмысленными, заставляя Гумбольта задуматься о том, не могли ли пересмешники хотя бы частично читать человеческие мысли и хотя бы смутно понимать значение некоторых высказанных фраз.

В одном месте путешественники обнаружили очень тонкий слой селитры. Они соскребли все, что можно было разглядеть, и таким образом набрали небольшой ее запас. Наконец они полностью завершили обход Провала и вернулись к подножию длинного крутого подъема на горный кряж Крэга, так и не найдя больше ничего, достойного внимания.

Их ожидал подъем, внушающий благоговейный страх. Угол подъема был таким крутым и путь их преграждало такое большое количество уступов, что часто ноги отказывались им служить и путешественникам приходилось передвигаться дальше ползком. Жара все еще была очень сильной, а воду они могли найти только в источнике, находящемся по ту сторону горной вершины. Весь день их преследовал обжигающий ветер, зародившийся на пылающем дне пропасти, и когда наступила ночь, их кожаные фляги были почти пусты, а они прошли едва ли треть пути до вершины.

По мере того как они поднимались все выше, пересмешники становились все более молчаливыми, и когда путники остановились на ночлег, Гумбольт понял, что зверьки не доживут до окончания горного перехода. Они часто и быстро дышали, сердечки их бешено колотились, по мере того как они пытались извлечь кислород из разреженного воздуха. Они выпили немного воды, но не прикоснулись к зернам, которые предлагал им Гумбольт.

Белый пересмешник умер утром следующего дня, когда они остановились на отдых. Желтый пересмешник с трудом подполз к своей подруге и умер несколькими минутами позже.

– Вот так и бывает, – заметил Гумбольт, глядя на них. – Единственные существа на Рагнароке, которые доверяли нам и хотели стать нашими друзьями, а мы их убили.

Они допили остатки воды и продолжили свой путь. В тот вечер на привале им уже нечего было пить, и в изнурительном сне им всю ночь мерещились холодные потоки воды. Следующий день для путешественников стал непрерывным адом, в котором они шли, падали, ползли, поднимались, шли и снова падали.

Барбер все слабел, его дыхание стало частым и прерывистым. В полдень того дня он проговорил, пытаясь улыбнуться сухими, распухшими губами и с трудом ловя воздух:

– Чертовски тяжело будет умирать... испытывая такую жажду.

После этою он стал падать все чаще, каждый раз поднимаясь все медленнее и с большим трудом. Не дойдя полмили до вершины, он упал в последний раз. Он попытался подняться, снова упал и попытался ползти. Это ему тоже не удалось, и он упал вниз лицом на каменистую почву. Гумбольт подошел к нему и сказал, судорожно хватая ртом воздух: