Кошмар - [11]

Он взглянул на стол...
Luckily, Father Yakov, in his haste, had forgotten to take the sermons.	К счастью, отец Яков забыл второпях взять с собой его проповеди...
Kunin rushed up to them, tore them into pieces, and with loathing thrust them under the table.	Кунин подскочил к ним, изорвал их в клочки и с отвращением швырнул под стол.
"And I did not know!" he moaned, sinking on to the sofa.	- И я не знал! - простонал он, падая на софу.
"After being here over a year as member of the Rural Board, Honorary Justice of the Peace, member of the School Committee!	- Я, который уже более года служу здесь непременным членом, почетным мировым судьей, членом училищного совета!
Blind puppet, egregious idiot!	Слепая кукла, фат!
I must make haste and help them, I must make haste!"	Скорей к ним на помощь! Скорей!
He turned from side to side uneasily, pressed his temples and racked his brains.	Он мучительно ворочался, стискивал виски и напрягал свой ум.
"On the twentieth I shall get my salary, two hundred roubles. . . .	- Получу 20-го числа жалованья 200 рублей...
On some good pretext I will give him some, and some to the doctor's wife. . . .	Под благовидным предлогом суну и ему и докторше...
I will ask them to perform a special service here, and will get up an illness for the doctor. . . .	Его позову молебен служить, а для доктора фиктивно заболею...
In that way I shan't wound their pride.	Таким образом, не оскорблю их гордости.
And I'll help Father Avraamy too . . . ."	И Авраамию помогу...
He reckoned his money on his fingers, and was afraid to own to himself that those two hundred roubles would hardly be enough for him to pay his steward, his servants, the peasant who brought the meat. . . .	Он рассчитывал по пальцам свои деньги и боялся себе сознаться, что этих двухсот рублей едва хватит ему, чтобы заплатить управляющему, прислуге, тому мужику, который привозит мясо...
He could not help remembering the recent past when he was senselessly squandering his father's fortune, when as a puppy of twenty he had given expensive fans to prostitutes, had paid ten roubles a day to Kuzma, his cab-driver, and in his vanity had made presents to actresses.	Поневоле пришлось вспомнить то недалекое прошлое, когда неразумно проживалось отцовское добро, когда, будучи еще двадцатилетним молокососом, он дарил проституткам дорогие веера, платил извозчику Кузьме по десяти рублей в день, подносил из тщеславия актрисам подарки.

Oh, how useful those wasted rouble, three-rouble, ten-rouble notes would have been now!	Ax, как бы пригодились теперь все эти разбросанные рубли, трехрублевики, десятки!
"Father Avraamy lives on three roubles a month!" thought Kunin.	"Отец Авраамий проедает в месяц только три рубля, - думал Кунин.
"For a rouble the priest's wife could get herself a chemise, and the doctor's wife could hire a washerwoman.	- За рубль попадья может себе сорочку сшить, а докторша прачку нанять.
But I'll help them, anyway!	Но я все-таки помогу!
I must help them."	Обязательно помогу!"
Here Kunin suddenly recalled the private information he had sent to the bishop, and he writhed as from a sudden draught of cold air.	Тут вдруг Кунин вспомнил донос, который написал он архиерею, и его всего скорчило, как от невзначай налетевшего холода.
This remembrance filled him with overwhelming shame before his inner self and before the unseen truth.	Это воспоминание наполнило всю его душу чувством гнетущего стыда перед самим собой и перед невидимой правдой...
So had begun and had ended a sincere effort to be of public service on the part of a well-intentioned but unreflecting and over-comfortable person.	Так началась и завершилась искренняя потуга к полезной деятельности одного из благонамеренных, но чересчур сытых и не рассуждающих людей.