Кошки не всегда молчат - [170]

Сверху посыпались камешки. Мельбах щелкнул затвором своей STG[32].

– Стой, кто идёт? – негромко спросил он. Если рявкнуть во всю силу, эхо от скалистых стен фьорда донесет крик до самого Бергена.

Человек, спускающийся по каменистому распадку, упираясь сапогами в скалу, был одет в чёрную офицерскую форму Морских Псов. Мельбах повидал мертвецов и утопленников, да и три года на войне заставили быть привычным ко всему. Поэтому вид офицера его не потряс. Ну, как… Хотя, потряс, конечно. Особенно эти жуткие глаза на… мёртвом лице.

– Чёрное солнце, – прохрипел пароль офицер. Последние метры до воды он сползал на груди, хватаясь руками. На полпути Пёс чем-то зацепился и, хрипя, принялся отстёгивать портупею.

– Замок Вевельсбург, – ответил матрос-ефрейтор, вспомнив отзыв.

– Зови капитана, – хрипло приказал гость, освободившись от препятствия. – И мостик мне сюда.

От устья распадка, где оказался эсэсман, до площадки часового действительно оставалось метров пять открытой воды.

Мельбах кинулся к люку. Дождались!

– Капитана наверх, – сказал он вахтенному. – Срочно.

Ходовую рубку U-3000 украшал белый круг с чёрной головой добермана, и Морской Пёс вперил в него тяжелый взгляд.

Капитан Дресслер с ходу распорядился подать гостю трап. Сильно хромая на одну ногу, правым плечом вперёд офицер проковылял на площадку.

– Чёрное солнце, – повторил он слова пароля.

– Замок Вевельсбург! Хайл Фюрер! – вскинул руку в салюте Дресслер.

– Обойдемся без церемоний, – голос эсэсмана, уже более похожий на человеческий, был холоден и сух. – Лодка готова?

– Так точно, – отрапортовал капитан.

– Тип XXI, как я понимаю? Новейшая? Значит, пересечём Атлантику без проблем?

– Мы не будем заходить в спанские порты? – нахмурился капитан. – А хватит ли припасов?

– Сколько людей в команде? – эсэсман замер так, как остановился – подав вперёд правое плечо, застывший, словно статуя. В руке он что-то сжимал. Вблизи Мельбах разглядел, что мундир офицера заскорузл от крови. На груди чернели три отверстия, в них набились пыль и сухие травинки.

– С вами – пятьдесят семь человек.

– Я уверяю, хватит, даже более чем, – осклабился Морской Пёс. От него пахнуло таким смрадом, что Мельбах непроизвольно отшатнулся. А на лице Дресслера – старого морского волка, многое повидавшего – возникло выражение, отдалённо напоминающее брезгливость.

– Мне говорили, что с вами будут бумаги…

– Все документы – здесь, – эсэсман ткнул пальцем в висок. – У меня прекрасная память.

– Почему вы так долго? И почему сверху, не по проходу? – капитан словно мучительно искал способ не брать жуткого офицера с собой.

– Были трудности, – злобно захрипел Морской Пес. – Полиция. Патрули. Ещё вопросы? Или вам продемонстрировать мою власть?

Дресслер отступил на шаг, примирительно подняв руки.

– Готовьте лодку к отплытию, – распорядился гость. – Команду по местам. Мне нужно ещё десять минут.

– Яволь, – козырнул Дресслер и скрылся в люке.

Жуткий офицер заковылял мимо Мельбаха, и вдруг остановился.

– Что, интересно? – он протянул матрос-ефрейтору кулак, на который тот всё поглядывал, и разжал его. На грязной ладони поблескивал золотой знак «За ранение».

– За полный отрыв яиц на Восточном фронте во славу нации и фюрера! – эсэсман скрипуче засмеялся, а Мельбах бочком отбежал от него подальше.

Офицер ковырялся под скалой, посыпая вокруг себя песком, потом затрясся и заскрипел на странном языке, стоя лицом на северо-восток. Мельбах не стал дожидаться, пока Пёс закончит, и нырнул внутрь подводного корабля. Внезапно у него возникла уверенность, что в металлическом чреве корпуса сейчас гораздо безопаснее, чем снаружи.

Меньше, чем через полчаса U-3000, новейшая лодка типа XXI, отчалила от скальной стенки, уйдя под зеркальную поверхность маленького фьорда. Ещё впереди было то время, когда победители растащат эти лодки по конструкторским бюро, и начнут строить на их основе свои подводные флоты. А сейчас последний из оставшихся в строю Кригсмарине кораблей нёс экипаж и единственного пассажира в Страну серебра, к берегам далёкой Аргентины.

3

Толстая тетрадь в кожаной обложке оказалась дневником Гудрун Бё.

Илзе последнее время чувствовала себя лучше – наступила ремиссия, и Тур уехал на три дня к сестре в Осло.

Рике и её наставница снова сидели в гостиной, попивая горячий кофе. Дневник лежал у Илзе на коленях, она осторожно листала пожелтевшие страницы.

– Да, – сказала она. – Я не узнала её постаревшую, а сейчас вспоминаю. Она работала одно время у нас, в приюте для «детей войны». Очень хорошая и приятная девушка. Была добра к нам. Но мне что-то приснилось плохое, и я начала её сторониться. А вскоре Гудрун выгнали, когда узнали, что она спала с Упырём и ищет сына в приютах.

Илзе поставила чашку на столик и с хрустом потянулась.

– А Упырём-то, получается, был не Фауль. Или не один он, уж точно. Смотри, – она провела пальцем по строчкам и Рике вытянула шею. – Здесь Гудрун пишет, что её Хозяин уснул второго мая. А странные убийства продолжались до десятого. Если выстроить линию, она пройдет от Тролльхавена на юго-запад к Хёугланну. И там обрывается у фьорда. Власти решили, что убийства с перегрызанием горла людям и животным были делом рук спятившего дойча, который затем утонул во фьорде. Тело преступника так и не нашли.