Жизнь вторая
VI
Джап Мали был самый плутоватый из сынов лондонского предместья, когда-либо торговавших дешовыми канарейками в подвальном этаже. Он был очень беден, и негр жил с ним потому только, что «англичанин» соглашался делить с ним стол и кровать и вообще допускал полное равенство, которого он тщетно добивался у чистокровных американцев.
Джап считал себя честным человеком, хотя всем было известно, что главным источником его доходов были укрывательство и выдача краденых собак и кошек. С полдюжины канареек служили просто-напросто ширмами. Но Джап не унывал. Он по-своему был не без некоторого честолюбия, и ему подчас бывало лестно сходить за знатока. Однажды он даже отважился представить кошку на великосветскую выставку Общества Никербокер, руководясь тремя довольно-таки смутными целями; во-первых, для удовлетворения своего самолюбия; во-вторых, ради дарового входа на выставку; а в-третьих, «надо, знаете ли, присматриваться к дорогим кошкам, если уж занимаешься кошачьим делом». Но выставка была великосветская. Экспоненту пришлось представляться членам, и в результате жалкая ангорская полукровка была отвергнута с негодованием.
Единственными интересными столбцами газет для Джаппа были те, где помещались объявления о пропаже и находке собак и кошек, что не мешало ему однажды вырезать и сохранить заметку о «продаже на мех». Этот клочок бумаги был пришпилен к стене его жилья, и под его влиянием он принялся за жестокий, по видимому, опыт над Трущобницей. Прежде всего он вымазал ее грязную шкуру особым снадобьем для уничтожения обитающих в ней насекомых двух или трех сортов; затем основательно вымыл ее в теплой воде с мылом, не взирая на вопли и пущенные ею в ход когти и зубы. Кошка была в яростном негодовании, но вскоре над ним одержало верх чувство благотворной теплоты, когда она стала подсыхать и шерсть ее распушилась, выказывая небывалую мягкость и белизну. Джап и его помощник были очень довольны результатами опыта, и то же должна была испытывать и кошка. Но это было только вступление: самый опыт предстоял еще впереди. «Для улучшения меха успешнейшим средством является обилие маслянистой пищи и постоянное пребывание на холодном воздухе», гласила газетная заметка. Зима была уже на носу, и Джан Мали выставил клетку киски во двор, защитив ее только от дождя и ветра, и принялся кормить ее, не скупясь, жмыхами и рыбьими головами. Через неделю уже наступила заметная перемена. Она с каждым днем становилась сытее и пушистее, — ей нечего было делать, как только набирать жиру и ухаживать за своей шерсткой. Клетка содержалась в чистоте, и так как шуба кошки делалась пышнее и блестящее с каждым днем, она в половине зимы обратилась в редкостно красивое животное, с чудесной, пушистой шерстью, разрисованной, по меньшей мере, незаурядными отметинами. Джап был очень доволен результатом опыта, и ввиду того, что самый незначительный успех имел на него неумеренное действие, возмечтал о небывалой славе. Почему бы не послать трущобную кошку на приближающуюся выставку? Прошлогодняя неудача внушила ему больше осторожности в мелочах.
— Видишь ли, Самми, — сказал он своему сотруднику, — предлагать ее, как бродячую кошку, не годится; но можно так повернуть дело, чтобы умаслить Никербокеров. Прежде всего необходимо хорошее имя. Ты понимаешь сам, что здесь нужно что-нибудь «королевское», — ничем так не проймешь Никербокеров, как чем-либо «королевским». Что ты скажешь, например, о «Королевском Диек», или о «Королевском Саммэ». Однако, постой, это все мужские имена. Скажи-ка, Самми, как звали тот остров, где ты родился?
— Остров Аналостан, сэр, был моим природным местом, сэр.
— Хорошая штука, — знаешь ли ты, — «Королевская Аналостанка», чорт возьми. Единственная «Королевская Аналостанка» с аттестатом на всей выставке. Умора, да и только, — и оба они захохотали.
— Придется только заготовить аттестат, знаешь ли ты.
Друзья принялись за сочинение подробной поддельной родословной по обычному плану.
Однажды в темные сумерки, украсившись взятым напрокат цилиндром, Сам вручил кошку и ее аттестат распорядителям выставки. Ведение переговоров предоставлено было черномазому. Он был когда-то цырюльником на Шестой Авеню и мог в пять минут облечься большей долей важности и величественного высокомерия, нежели Джап Мали сумел бы выработать в течение целой жизни. Это и было, вероятно, одной из причин, почему «Королевская Аналостанка» встретила почтительный прием на кошачьей выставке.
Джап очень гордился тем, что попал в экспоненты. Когда в день открытия он подошел ко входу, у него дух занялся при виде целого моря экипажей и цилиндров. Привратник зорко взглянул на него, но пропустил его по предъявлении билета, вероятно, принявши за конюха одного из экспонентов. В зале перед длинными рядами клеток лежали бархатные ковры. Джап крался вдоль боковых рядов, с обычной своей мелочной хитростью поглядывая на кошек разных пород, выискивая свою собственную, но не смея спросить о ней и трепеща в душе при мысли, что подумает это пышное великосветское сборище, если узнает, какую он сыграл с ним штуку. Он обошел все внешние стороны и видел много премированных животных, но нигде не замечал своей трущобной кошки. Внутренние ряды были люднее. Он протискался в толпу, но кошки все не было видно, и Джап решил, что произошла ошибка; вероятно, судьи позднее отказались ее принять. Нужды нет: он заполучил свой входной билет и знает теперь, где находятся ценные персидские и ангорские кошки.
