Кошки говорят «мяу» - [90]
— Он — не устоит… А у него? — еще не совсем отсмеявшись, спросила она.
— У него и спроси, — пожал я плечами.
— А я у него и спрашиваю… И сила моя — не в смехе, — она резко перестала смеяться. — А вот твоя — в чем? Ты откуда ее берешь, а?
— Да, у меня и нет ее, — усмехнулся я. — Куда мне до вас — гнусь как тростинка на ветру, как…
— Как пружинка, — засмеялась она, правда, как-то не очень весело. — Гнешься-гнешься, а потом, когда кажется, что уже совсем размяк, вдруг можешь ка-а-а-к… Правда-правда, я чувствую. Где ты ее берешь? У кого? — она почему-то кинула задумчивый взгляд на Кота.
— Ну, не у него же, — я тоже взглянул на Кота. Тот ни мало не смущенный (он вообще не умеет смущаться) равнодушно облизнулся.
— Как знать? — она загадочно щелкнула языком, а потом тряхнула головой, словно отбросив что-то от себя. — Ладно, сейчас будешь жрать. И как следует… Мне силенки твои сегодня — о-о-ох, как понадобятся. Предпоследняя ночка ведь…
— Вряд ли, — раздался спокойный голос сзади меня.
Я с трудом оторвался от расширившихся зрачков Кота, уставившихся не на меня, а куда-то мимо, и тупо взглянул на Рыжую, словно загипнотизированный взглядом Кота, не понимая, откуда взялся этот голос, и почему она побелела, как смерть, и с полуоткрытым ртом пялится мимо меня — туда же, куда и Кот.
— Вряд ли, — повторил тот же голос, — они тебе понадобятся, Рыжик. И вряд ли — предпоследняя. Похоже, последняя — уже прошла.
Я медленно обернулся. В большом аркообразном проеме стояли трое: мужчина, примерно моих лет, с загорелым, волевым, слегка постаревшим по сравнению с фотографией на столике в спальне, но явно тем же лицом, в бежевой майке, небрежно накинутой на плечи лайковой (очень дорогой) куртке, черных джинсах и черных кожаных (безумно дорогих) мокасинах; за ним — двое одинаковых плечистых ребят (одного я уже видел — когда ворота открывал) в темных костюмах, белых рубашках, черных галстуках, с руками, сцепленными в аккурат перед промежностями, и лицами… Я не понял, какими. Никакими. Обыкновенными, только… От них — не от лиц, а от них целиком, — исходила ясная и прямая, физически ощутимая угроза. Они ничем мне не грозили, вообще даже не смотрели на меня, и угроза исходила не направленно в мою сторону, а просто в пространство, быстро заполняя всю огромную кухню-столовую.
От мужчины в майке, лайковой куртке и джинсах, никакой угрозой даже и не пахло. От него пахло чем-то знакомым, и пожалуй, приятным… Каким-то дорогим… Он тоже смотрел не на меня, а на Рыжую — смотрел без всякой злобы, без раздражения, без насмешки, с простым и легким любопытством. И пахло от него каким-то дорогим… Ну, конечно:
— Denim aftershave, — тупо пробормотал я и машинально добавил дурацкую реплику из рекламного ролика. — Все в его власти…
Мужчина весело усмехнулся.
— Неплохо сказано, маэстро. Но не преувеличивай. Всего даже в моей власти быть не может. Не все… Но кое-что — да. И боюсь, ты как раз входишь в это кое-что, — он окинул задумчивым, оценивающим взглядом мои потертые джинсы, мятую, расстегнутую до пупа рубаху, взлохмаченные (правда мытые его же шампунем) редеющие патлы.
— В принципе, неплох, — вынес он вполне оптимистический приговор, — хотя… За мои бабки ты, Рыжик, могла купить себе и помоложе. И поспортивнее. И вообще, покруче, — в его тоне не было никакой насмешки, одна ровная, спокойная констатация факта. — Впрочем, все по порядку. Сначала мы поужинаем, потом — побеседуем, а потом…
Он замолк, но не затем, чтобы сделать многозначительную или может даже, угрожающую паузу, а просто не желая забегать вперед. Я медленно перевел взгляд на Рыжую, двинувшуюся, как заводная кукла к плите, и в животе у меня резко упала температура. Градусов на… несколько. Она не упала (почему-то) от появления Ковбоя, не упала (почему-то) при виде двух его охранников, но упала при виде серых с зелеными крапинками глаз Рыжей.
Нет, в них не светился страх, не метался ужас, и температура в моем брюхе упала вообще не от того, что в них было, а от того, чего не было. В них…
В них не было надежды.
Никакой.
Ни проблеска.
18
… Не Хозяин Джунглей пришел к мальчику-волчонку, а пришел тот, кто боится, к тому, кто не боится ничего.
Р. Киплинг. Книга Джунглей.
Ужин был без свечей.
Самое интересное что атмосфера за этим ужином царила вполне непринужденная — Ковбой каким-то образом создавал вокруг себя такую… Ну, ауру, что ли, в которой, в общем, нормально дышалось. И это — несмотря на… ну, скажем, некоторый идиотизм и нелепый гротеск всей ситуации.
По его небрежному жесту, охранники остались в холле, один — уселся там в кресло так, чтобы видеть стол, за которым мы сидели втроем, а другой — прошел в прихожую и там и остался. Интересно, у них…
— У них есть стволы? — неожиданно для себя спросил я Ковбоя, кивнув в сторону холла, когда Рыжая накрыла на стол и уселась напротив меня, рядом с ним (он как и положено хозяину, сел во главе овального стола, лицом к телевизору).
— Зачем? — равнодушно пожал плечами хозяин, — они сами — стволы. Рыжик, — повернулся он к Рыжей, пустыми глазами уставившейся на шипящую под стеклянной крышкой сковородку, — дай нам чего-нибудь выпить. Пожалуй, водочки… Не возражаешь? — это уже мне.
