Кошка - [84]

«Кошка сообщает:

Вомекур и Кошка обладают сенсационной информацией о подоплеке дела с Шарнхорстом и Гнейзенау... точка... Срочно необходим их личный доклад... точка... Присылайте самолет или катер.... точка».

Проходят двадцать четыре часа, прежде чем шпионский центр в Лондоне отвечает. Эти часы, в которые решалась судьба сразу троих людей — «Кошки», Пьера де Вомекура и самого Хуго Блайхера, стали для последнего временем мучительного ожидания.

Следующим вечером наконец приходит ответ:

«Ожидаем Кошку и Вомекура для доклада в Лондоне... точка... Катер прибудет в 23 часа 19 февраля... точка».

Далее следовали квадрат местности, точка встречи, опознавательные сигналы и пароль.

Блайхер вздохнул с облегчением: трудное препятствие было успешно взято. И Вомекур не стал противиться, будучи поставленным перед выбором: немедленный арест или свобода по ту сторону пролива. Здесь, во Франции, он уже никому не мог помочь. Там же по крайней мере сумеет предупредить военное министерство о радиоигре Блайхера.

Но произошло нечто странное: обо всех этих делах Пьер де Вомекур рассказал лишь после войны, в качестве свидетеля на процессе против «Кошки». А тогда в Лондоне он ни словом не обмолвился о двойной игре Матильды Каррэ и о том, кто в действительности руководил работой подпольного радиопередатчика в Париже.

Почему же Вомекур молчал? Любил ли он «Кошку» и не хотел ее выдавать? А может быть, национальная гордость помешала ему уличить француженку в предательстве перед англичанами? Или же он опасался собственного позора? На эти и другие вопросы ясных и конкретных ответов до сих пор нет.

«Кошка» в то время — это был февраль 1942 года — отнеслась к своей поездке в Лондон спокойно. Хуго Блайхер подготовил для нее вполне убедительное объяснение случая с «Шарнхорстом» и «Гнейзенау». О своем аресте немцами и предательстве она умолчит и будет утверждать, что ее, как и многих других, обвел вокруг пальца «месье Жан». И только ложные радиосообщения о положении в Бресте раскрыли ей глаза на истинное положение дел.

Для своего оправдания «Кошка» продумала все, кроме одной мелочи. И эта-то мелочь — самая обычная фотография — решила впоследствии ее судьбу.

Утром 19 февраля Хуго Блайхер и «Кошка» позавтракали вместе в последний раз. С трудом она проглатывает какой-то кусочек булочки. На ее глаза наворачиваются слезы.

Как и прежде, ей очень тяжело расставаться с этим человеком, на этот раз навсегда. Вместе с Хуго она прожила всего три месяца, каких-то двенадцать недель, но они были наполнены смыслом больше, чем многие годы ее жизни.

Да и Блайхеру расставание дается нелегко. Проведенные вместе часы опасности, дни совместного пребывания, ночи, наполненные страстью, — все это оставило свои следы у него в сердце и душе.

И вот они стоят в коридоре друг против друга. По лицу «Кошки» текут слезы. Она напрасно старается улыбнуться.

— Ну вот, дорогой, мне пора... — выдавливает она с трудом.

Приподнявшись на цыпочки, «Кошка» целует Блайхера в щеку. Немец не говорит ни слова, но вдруг крепко прижимает ее к себе и долго целует.

С улицы доносится нетерпеливый сигнал автомобиля. «Кошка» отрывается от Хуго и в дверях оборачивается еще раз. Большими, бесконечно печальными глазами смотрит она на него.

— До свидания, мой большой месье Жан... До свидания... Будь счастлив... — шепчет она.

Слезы душат ее.

Наружная дверь захлопывается. Блайхер остается один.

Командир берегового участка между Муленом и Локвиреком майор Шён в тот же день получает телефонный звонок из па рижского отдела абвера, который вносит разнообразие в его однотонную жизнь, связанную лишь с несением караульной службы.

Полученный им приказ гласит: в эту ночь он должен снять все свои посты на вверенном ему участке, чтобы не помешать английскому катеру подобрать двух французских агентов. Ни при каких обстоятельствах ни по катеру, ни по надувной лодке, которая будет с него спущена, огонь не открывать. Этих агентов, мужчину и женщину, не задерживать и не останавливать.

Майор вынимает изо рта сигару и орет в трубку:

— Что вы приказываете, господин полковник? Я не должен стрелять по англичанам, которые высадятся на моем участке? Так у нас что — мир или перемирие?

— Конечно, нет. Просто абвер планирует проведение особой операции.

— Кто со мною говорит? — опять орет майор Шён, крепко прижимая трубку телефона к уху. — Позвонить-то ведь может кто угодно. Мне нужен письменный приказ!

— Сейчас же к вам на автомашине будет послан офицер, который передаст вам письменный приказ. Все!

Майор, толстый, добродушный человек, рассказывает о полученном им странном приказе из парижского отдела абвера своим офицерам во время обеда в столовой. Начинают высказываться самые невероятные предположения. Может быть, Гитлер посылает в Англию своего представителя для ведения мирных переговоров, а может, без всякого на то согласия Гитлера, как и Гесс в прошлом году, какой-нибудь министр отправляется в Англию по собственной инициативе. Когда Гитлер об этом узнает, то майор Шён может попасть в концлагерь, а то и предан военно-полевому суду.

Майор чувствует себя не в своей тарелке и выслушивает всевозможные предположения, так что к моменту прибытия курьера о предстоящей высадке надувной лодки на этом участке становится известно всем. Даже солдаты в курсе дела, тем более что после прибытия курьера они получают приказ о снятии всех постов этой ночью. Такого еще никогда не было.