Кошка в светлой комнате - [37]

Все это эмоции, тени первобытных страхов, летаргически продремавших в мозгу тысячелетия. От зверей нас надежно защищали скорость машины и оружие, да и не пойдут звери на шум мотора, звери здесь, в общем-то, обычные. Бояться следовало человека. По моим расчетам те, кого я отпустил, должны были уже вернуться, но на то и существуют непредвиденные случайности, чтобы разрушать самые продуманные планы. Примеров немало. Они могли, опасаясь подвоха, бросить на полдороги грузовик и уходить пешком, они могли не успеть предупредить обо мне свои форпосты, да мало ли что, каждому первокурснику факультета контрразведки известно, что полковника Редля погубил забытый в такси чехольчик для перочинного ножика, безупречно спланированная операция «4-Камея» провалилась из-за того, что опоздал паршивый пригородный автобус, а майор Ромене чуть не погиб из-за того, что мелкий воришка украл у него зонтик, который был паролем…

Дорога вновь расширилась, теперь джип мог бы на ней развернуться, и это мне понравилось. Лес ощутимо поредел, больше стало зарослей голубых кустов, появились пересекавшие дорогу тропинки, не похожие на звериные тропы, десятки неуловимых признаков свидетельствовали о близости жилья.

Поворот вправо. Я затормозил – трудно было проехать мимо этого. На обочине стоял броневик – зеленый, длинный, краска на бортах облупилась, металл разъела ржа. Он стоял вертикально, перпендикулярно земле, касаясь ее лишь узкой полоской бампера, в диком, невообразимом, невозможном положении, стоял и не падал, нелепый памятник неизвестно кому, а трава вокруг была усеяна множеством крохотных стеклянных вороночек, и на дне каждой переливалось что-то, словно бы капля росы на листе. На борту еще можно было прочесть номер: «104».

– Сто четвертый, – прошептала Кати. – Вот он, оказывается, где… Нужно посмотреть.

Мне самому хотелось посмотреть, но что-то не пускало, то ли эти непонятные вороночки, то ли трава, которая не шевелилась под ветерком и выглядела словно бы стеклянной, поддельной, то ли навязчивая мысль, что от прикосновения или просто звука шагов многотонная машина обрушится на голову. Я не мог подойти. Создалось впечатление какой-то границы, черты, терминатора, межевого знака между обыденностью и ирреальностью…

– Потом посмотрим, – сказал я и дал газ.

Дорога больше не расширялась, но лес редел и редел. Пират успокоился. Мы тоже. И когда я увидел издали, что поперек дороги лежит толстое бревно, не испытал особого страха – аккуратно подвел машину к преграде и выключил мотор.

Наступила космическая тишина. Пират моментально насторожил уши – по обе стороны от дороги кто-то был.

– Есть здесь кто-нибудь? – громко спросил я.

С двух сторон на дорогу вышли люди, одного я узнал – тот высокий, правда, сейчас в новом чистом свитере. Оружия у них я не заметил, и держались они не угрожающе.

– Привет, – сказал я. – Добрались благополучно?

– Да, – ответил он сухо. – Выходи из машины, и пошли. Девушка остается здесь. Собака тоже.

– Но…

– Можешь поворачивать назад, если что-то не нравится. МЫ тебя не звали. Идешь?

– Иду, – сказал я, пожал руку Кати и выпрыгнул из машины.

Меня повели по тропинке, уходившей влево от дороги. Деревья вскоре кончились, низкие голубые кусты росли сплошным ковром. Я увидел деревню – круглые деревянные домики стояли как попало, без намека на улицы, домиков было много, у крылечек играли чисто одетые дети, тут же бродили во множестве какие-то толстые мохнатые звери величиной с овцу. Окна домов были застеклены, и над крышами я не увидел труб. А что я, собственно, ожидал увидеть? До чего же прочно въедаются в мысли термины, не вытравишь… «Вурдалачьи Леса» – и в голову помимо воли лезет никогда не существовавшая чепуха: саваны, синие лица, замогильный хохот, зубовный скрежет. «Это, верно, кости гложет красногубый вурдалак…» Уж если я, пришелец извне, поддался гипнозу термина, что же тогда спрашивать с горожан?

Мы шли, и никто не обращал на нас внимания. Может быть, обо мне и не знали.

– Сюда, – сказал высокий.

Я поднялся по ступенькам, открыл дверь и придержал ее для него, но он махнул рукой – дескать, иди один.

Обыкновенная комната, привычная мебель. Снова не ожидал? Чего же тогда стоят все твои добренькие мысли о равенстве и братстве? «Да, они такие же люди, но мы цивилизованнее – как-никак у нас многоэтажные дома и асфальт на улицах». До чего же цепко и надежно устроилось в нас это пристрастие – встречать по одежке, хоть провожать-то по уму окажемся в состоянии!

– Здравствуй, – сказал сидевший за столом. – Меня зовут Пер. Садись.

Он был стар, но не дряхл, на сморщенном годами и жестокой мудростью лице светились неожиданно голубые молодые глаза – два окатных камешка. Мебель, люстра – двойное зеркало, обитатели антимира считают антимиром наш мир, обе стороны правы и не правы…

– Итак, зачем ты пришел? – спросил он. – Либо в мире наконец изменилось что-то, либо…

– Опасаетесь провокации по большому счету?

– Опыт… – сказал он.

И перед глазами у меня встали рыжий карьер, волочащиеся за броневиками трупы, красное пятно на асфальте и быстро вбирающий его песок… Он имел право на любые подозрения.