Кошка, которая умела плакать… - [15]

Наконец, не выдержав тягостного молчания, он решился поговорить с отцом. Он нашел Ирсона Тримма в саду, на любимой скамье у заросшего пруда. Отец поднялся ему навстречу, словно давно ожидал его. Они сели, соприкасаясь плечами, как бы желая поддержать друг друга в этом непростом разговоре. Молчание длилось долго — сын никак не мог подобрать слова, чтобы задать отцу терзающий его сердце вопрос.

— Я простой человек, сынок, — отец говорил тихо, но твердо. — С твоей матерью я прожил прекрасную жизнь, но Илшиаррис должна идти дальше. Согласись я принять из её рук бессмертие, и боль моя возрастёт в сотни раз. Я не хочу никаких свершений. Я обычный человек из обычного маленького городка. Всё, на что я был способен, уже сделано. Может быть, сделано так мало, что оно уложилось бы и в половину человеческого века. Но я сделал всё, что мог, и живи я дальше, моя жизнь была бы пустой и бесцельной. Это хуже смерти, сын.

Ты поймёшь. Ты сын своей матери, и рано или поздно ты станешь мудрым, как её предки. И сильным, как она сама.

Больше они никогда не говорили об этом. Ирсон-старший понимал, что его сыну необходимо как-то отвлечься от тяжких мыслей о неминуемой смерти своего отца. Старый мир, в котором сын Илшиаррис жил долгие годы, должен был скоро рухнуть, и отец, прежде чем отправиться в долгий путь к следующей жизни, хотел помочь сыну создать новый.

Ещё в молодости, до того как он встретил свою будущую жену, Ирсону пришла идея открыть особенную таверну. Он знал, что множество существ в Энхиарге обладало иммунитетом к опьянению любого рода, но это вовсе не значило, что если очень постараться и придумать особые хитрые составы, способные побороть эту досадную устойчивость к дурманящим напиткам, они отказались бы от возможности расслабиться таким способом. Идея отца не просто заинтересовала его опечаленного сына, Ирсон-младший вцепился в неё, как в спасительную соломинку. Уже на следующий день, после того как отец поделился с сыном своими мыслями, они вместе принялись за работу.

Ирсон с радостью в сердце наблюдал, как его отец с азартом спорит с поставщиками. Он надеялся, что к Ирсону-старшему вернётся любовь к жизни. Но его надеждам не дано было сбыться. Если любовь к леди Илшиаррис не вернула человека к жизни, то тем более какая-то куча камней и досок, скреплённых заклятиями, не могла стать якорем, вновь привязавшим бы его к этому миру. Ирсон понимал это, но продолжал надеяться.

В скором времени неподалёку от города Южный Мост появилось двухэтажное здание с вывеской «Логово Змея». Ирсону понравилось его новое занятие. Пользуясь обширными знаниями в области составления всевозможных эликсиров и зелий, полученными в Линдорге, танай в скором времени начал изобретать собственные рецепты приготовления напитков. Ему казалось, что жизнь налаживается и постепенно начинает походить на ту, которая была до его отъезда в Линдорг.

Но… через год отца не стало. Он покинул этот мир по доброй воле, не желая обременять свою вечно молодую жену и заставлять страдать так и не понявшего человеческой души сына.

Илшиаррис была безутешна. Она не выходила из опустевшего дома и не впускала никого, кроме сына. Для неё, как и для Ирсона, было шоком то, что муж и отец захотел покинуть свою любящую семью. Они не понимали причины его решения, ибо годы не властны над танаями, они не знают усталости от жизни и не впадают, подобно эльфам, в печаль, пресытившись ею. Это было страшное время, полное боли, слёз и сомнений. Но именно в эти два года мать и сын были близки как никогда. Они говорили о жизни, о судьбах и Путях разных существ. К несчастью, леди была ещё слишком молода и неопытна, чтобы понимать, чем отличается Путь таная от Пути смертного человека, и мало что могла объяснить своему сыну.

Теперь, более двух сотен лет спустя после смерти мужа, утешившейся леди было не до сына. Её брак казался ей маленькой детской проказой. И хотя она продолжала любить Ирсона, Илшиаррис отдалилась от него и занималась устроением собственной жизни. Кажется, сейчас она возглавляла танайскую миссию в каком-то далёком мире. Она больше не плакала и не грустила — теперь, как и всем Высшим танаям, ей дано было видеть причины и последствия всех событий…

«Когда-нибудь Алу станет такой же, — привычно скребя нос, думал Ирсон. — Или не станет — изберёт путь алайки, бросит всё с той же лёгкостью, с какой рассталась с титулом тал сианай… а, быть может, раз она так мучается, её и вовсе ждёт впереди нечто невообразимое. Жаль, что я не моя мать и не могу узнать — что, — он грустно улыбнулся. — Интересно, буду ли я когда-нибудь казаться ей, так же как моей матушке, только забавным эпизодом прошлого? Может быть, леди Илшиаррис права, и я упускаю что-то важное? Может, мне тоже стоит задуматься о своём Пути, о том, кем, где и с кем я мог бы быть?» — спрашивал себя взволнованный танай, вглядываясь в таинственное мерцание подарка Аниаллу, и чувствовал, что каждый заданный вопрос не только не нагоняет на него мрачное настроение, как это бывало раньше, но уже сам по себе приближает его к чему-то… к чему-то совсем новому для него и…