Корзинка мыльных пузырей - [2]

Десантники всласть ржали над каким-то особенно удачным анекдотом на межпланетную тему. Похоже было, что никто не сознавал всей серьезности положения, вернее, не верил в нее. О лейтенанте Квятко не скажу, не знаю. Но молчал он как-то уж чересчур зловеще.

И вдруг кто-то углядел в зените сияющую точку. Председатель сглотнул полынную слюну, беспомощно оглянулся и похолодел. В поле, насколько захватывал взгляд, передвигались группы людей. Впереди землемерным циркулем шагал президент клуба, строгий и официальный. Вокруг президента, похожего на морской суперлайнер, вился семиклассник Семенов, прозванный в колхозе «моровым поветрием». Семенов знал всякие слова вроде «сигма-деритринитация» и «клиренс-континуум» и который уже год терроризировал Академию наук письмами, где содержались разнообразные открытия. Семиклассник размахивал огромным букетом, в котором председатель с некоторым изумлением опознал гортензии «Куин Энн» из собственного палисадника.

Стальные ряды оцепления двинулись навстречу президенту, который немедленно начал кричать:

— Вы не имеете права! Это гости Земли! Всего человечества!

Вот-вот мог разразиться безобразный скандал. По слухам, скандалить президент умел довольно квалифицированно.

И тогда Снежков, которого все любили за редкое бесстрашие и неизменное чувство юмора, влез на крышу микроавтобусика «скорой» и обратился к толпе, не особенно даже напрягая голосовые связки:

— Нехорошо, ребята. Люди прилетели бог знает откуда, устали, а вы тут шум устроили. Вы же их насмерть перепугаете. Встретим честь честью, не волнуйтесь. Быстренько марш отсюда.

После недолгих препирательств людей удалось отвести за ближайшую рощицу. Домой уходить никто не захотел. Лейтенант Квятко некорректно отзывался о «некоторых штатских». Снежков отнял букет «Куин Энн» у Семенова и пригласил его завтра зайти побеседовать на ботанические темы. В конце концов букет попал в руки бравого пожарного с нездешним именем Аскер. Когда-то он гасил нефтяные фонтаны в Баку и с тех пор разучился бояться кого бы то ни было, хоть и пришельцев. Он встряхивал и охорашивал букет, совершенно спокойно собираясь приветствовать им космических гостей, о которых за этими домашними хлопотами как-то и подзабыли.

А гости были на подходе. Над землей завис серебряный диск. В толпе вздохнули разочарованно:

— Ну, конечно, тарелка…

Но это была не тарелка. Больше всего это напоминало ажурного плетения корзинку, наполненную ворохом мыльных пузырей, которые превесело играли радугами. Сооружение было увешано мириадами колокольчиков, создававших абсолютно не соответствующий ситуации звуковой фон. Колокольчики звенели, корзинка блистала перламутровыми бликами, над степью кружились кольцевые радуги, и положение окончательно стало нереальным.

Толпа встречающих замерла. Сквозь кружево корзинки вдруг проросли цветы, и десантный бот корабля «Стразо» превратился в клумбу. Потом цветами покрылась вся окрестная степь, откуда-то сорвалась метель розовых бабочек, запрыгали по траве мультипликационные зайцы. Лейтенант Квятко задохнулся в приступе раздражения. Фотокоры расстреливали все эти чудеса дальнобойной оптикой и самообладания не теряли.

Танечка уже держала на руках белоснежного зайца, пузатенького и смешного. Заяц не сопротивлялся. Физик ткнул в него длинным сухим пальцем и сказал:

— А зверюга-то ненастоящая. Игрушка.

Лейтенант Квятко беспомощно оглядел немыслимое в этих широтах цветение и безадресно поинтересовался, что все это значит. Вопрос повис в воздухе.

Тем временем над корзинкой поплыли волны зеленого света. Они свились крутой спиралью и словно вылепили наконец фигуру женщины. Одетая в белый хитон, она протягивала землянам пальмовую ветвь и улыбалась. Видение развеялось, и на смену ему на фоне голубого неба проявилось резкое мужественное лицо в рамке шлема скафандра. При одном взгляде на это лицо мерещились пыльные тропинки далеких планет, метеоритные атаки и ловушки черных дыр. Потом явился целый кордебалет девушек неземной красоты. Девушки танцевали в роще каких-то красных папоротников под хрустальный лепет колокольчиков.

И тогда председатель впервые засомневался. Он сказал:

— Я про все это где-то читал. А вон ту, беленькую, с тифозной стрижкой, в кино видел.

Физик снял роскошные сиреневые очки, закусил дужку и пробормотал:

— Это ж надо… Это ж откуда такое дурновкусие? Кичевка откуда?

Пожарный Аскер сунул нос в букет и презрительно заявил:

— Ну, конечно. Сейчас выйдет седой усталый капитан, поднимет правую руку и скажет: «Люди Земли! Много веков мы искали встречи с братьями по разуму…» И так далее. А потом сразу начнут всех учить, лечить и воспитывать.

— Как-то это все… несерьезно… — определил лейтенант Квятко.

Танечка немедленно вспыхнула:

— Они же просто хотят нам понравиться!

Тут не утерпел физик:

— Таким вот образом? Что мы — дикари?

И тогда шумно лопнуло терпение председателя колхоза:

— Хватит! Баста! Фантомы и химеры! Кино бесплатное! Союзмультфильм! Студия имени Горького!

Он раздвинул оцепление и пошагал на центральную усадьбу. Он злился. Спектакль оказался удивительно пошлым. И пошлость-то была какая-то нестерпимо земная, знакомая. Он уже понял, что бот беспилотный, что гости остались на орбите. Но не это обидело. Было бы совсем иначе, если бы из люка десантного бота (бота, а не этой дурацкой корзины!) вышел, выполз, вылетел — это не важно! — пилот в скафандре, подал руку и сказал: «Здравствуйте! Там бот надо посмотреть, экипаж покормить и давайте работать».