Корявое дерево - [25]

– Что?

– Я сказал – он тяжелый! – Стиг стонет, и сундук с грохотом падает на пол.

– Спасибо.

Он смотрит на меня выжидательно, как будто ждет, когда я открою его.

– Теперь все в порядке, спасибо. Думаю, я сейчас просто лягу спать.

Стиг с подозрением смотрит на сундук, потом с явной неохотой выходит из комнаты.

Крышка сундука тяжела и издает скрип, когда я поднимаю ее. Гэндальф, как и Стиг, явно желает узнать, что в нем лежит. Я легонько отталкиваю его голову, и он облизывает мне лицо.

– Я тебя понимаю, дружок. Я тоже хочу это увидеть.

Внутренность сундука пахнет старостью – от нее несет камфорными шариками от моли и плесенью. Внутри видны аккуратные пачки тетрадей, холщовые мешки и рулон ткани. На самом верху всего этого лежит конверт, на котором написано мое имя. Мое дыхание учащается, когда я провожу пальцем по строчкам, написанным знакомым почерком Мормор.

Моя дорогая Марта!

Если ты читаешь это письмо, значит, я уже умерла. Я знаю, ты будешь скорбеть, но не трать на меня свои слезы, моя малышка. Я прожила именно такую жизнь, которая была мне предназначена, и никто из нас не может просить о большем.

Я любила тебя с того самого дня, когда ты родилась, и для меня было честью наблюдать, как ты мало-помалу выросла в ту замечательную молодую женщину, которой ты стала теперь. Но жизнь не может состоять из одного только лета, повторяющегося опять и опять, зима же несет с собой необходимость сделать тяжелый выбор.

В этом сундуке хранится твое наследство. Твоя мать лишь едва пошевелилась в своем сне, когда оно ей досталось, но ты, дитя мое, пробудилась и бодрствуешь.

Ты написала мне, чтобы спросить, почему можешь узнавать что-то о других людях, касаясь их одежды. Я ответила тебе, но поскольку продолжала получать письма с этим вопросом опять и опять, то поняла, мое письмо до тебя не дошло. Этот дар присущ и мне, а также твоей матери – хотя она отказывается его принимать.

Это долгая история, и я надеюсь, что ты выучишь норвежский и сама прочтешь все дневники. Пока же тебе достаточно знать одно: наша прародительница, искусная ткачиха по имени Аслауг, дала священную клятву, что она и ее потомки будут заботиться о дереве, растущем в ее саду.

Это продолжается уже более тысячи лет. После моей смерти этот долг должен был лечь на плечи твоей матери, но боюсь, он ляжет на тебя. Каждое утро ты должна будешь брать воду из колодца и поливать ею корни дерева в самой большой из его пустот. Я умоляю тебя – . В нашем роду было много провидиц, и я молюсь о том, чтобы не произошло самое худшее.

Если ты решишь заглянуть в этот сундук, впереди тебя может ждать опасность, ибо наша стезя – это развитие, достигаемое через невзгоды и испытания. Но знай – до тебя этим путем прошли десятки женщин, женщин, кровь которых течет в твоих жилах. Помни, дерево – это начало пути и его конец. Ухаживай за ним каждый день и слушай с открытым сердцем!

Да хранят тебя боги и оградят они тебя от напастей.

До встречи.

Любящая тебя Мормор.

Внизу нацарапаны еще слова:

Дар считывания сведений с одежды спит в каждой из нас, пока мы не встретимся с Норнами[4]. Ибо у нас особое предназначение – и, думаю, они являются нам, чтобы пробудить нас ото сна, дабы мы постигли свою судьбу.

Я боялась, что твоя мать никогда не примет этой истины, поэтому я и водила тебя к дереву много раз, надеясь, что ты уже готова узреть их. Возможно, мне следовало сказать тебе все раньше, но я пообещала твоей матери, что не стану этого делать. Я не могла рисковать – ведь она могла перестать привозить тебя на остров. Я совершила ошибку – я слишком давила на нее. Теперь я это понимаю. Я так сожалею о том, что должно произойти. И надеюсь, что ты сможешь меня простить.

Мормор обладала такой же способностью, что и я, и эта способность есть также и у мамы? От этих мыслей мой пульс учащается. Кто такие Норны? Я никогда их не видела! Мормор водила меня к дереву за день до несчастного случая, но я тогда ничего не услышала.

Я перечитываю слова ее письма в третий раз. Конечно же, Мормор спрятала его в гардеробе, зная, что я захочу потрогать одежду. Крутящееся колесо прялки и упавший на пол клубок шерсти – означают ли они, что ее призрак теперь здесь, со мной? Я оглядываюсь по сторонам, и меня пробирает дрожь. Я не могу отделаться от ощущения, что в комнате есть нечто, наблюдающее за мной.

Я снова перевожу взгляд на письмо. Какая-та часть меня хочет забыть, что я вообще его нашла. По словам Мормор, это очень важно, но мысль о том, чтобы вернуться к дереву, вселяет в меня ужас. Я вглядываюсь в ее неровный почерк. Если Мормор писала это письмо, будучи уже на смертном одре, возможно, она была не в своем уме.

Я снова подхожу к сундуку, и Гэндальф наклоняет голову набок; в карих глазах я вижу тревогу. Он лает, серая бровь дергается, и я глажу его по ушам.

– За этим я сюда и явилась, – говорю я. И, опустившись на колени, заглядываю в сундук. Даже если это принесет мне невзгоды, испытания и опасности, я проделала путь сюда не для того, чтобы закрыть крышку.

Я ничего о нем не знаю

В сундуке сложены десятки томов: старинные, пыльные, в переплетах из темной кожи тетради в обложках из блестящего коленкора и свитки из исписанной пахнущей плесенью бумаги, не говоря уже о грудах холщовых мешочков и сложенного полотна. Я не знаю, с чего начать.