Корвус Коракс - [26]

– Прямо на каждую? – немного подыграл я господину Бучко.

– И не сомневайся, молодой. Хочешь лично проверить?

Я заговорщицки улыбнулся Илье Владимировичу:

– Уже в процессе. Вот приглашу понятых, тогда и поглядим.

– Зови кого хочешь, – отмахнулся от меня, словно от мошки, господин Бучко, – хоть президента России, хоть папу римского. Ты, главное, покажи мне ордер на обыск, с подписью и печатью.

Мирный сценарий, на который я особых надежд не возлагал, сам собой схлопнулся. Директор пиратской фирмы проявил упрямство и не принял Кешу Ломова всерьез. Ну и ладно, подумал я, так даже интересней. Из пункта «А» в пункт «Б» по прямой колее можно добираться разными способами. Если кому-то почему-то не нравится пассажирский состав, я готов примчаться на бронепоезде.

– Обыск? Зачем он нам? – Я слез со стола и направился к двери. – Здесь искать ничего не требуется – все и так уже на виду.

Прежде чем хозяин офиса сумел осознать мои слова и понять их угрожающий смысл, я высунул голову в коридор и позвал:

– Гражданин!.. Да-да, это я к вам обращаюсь… Зайдите сюда буквально на пять минут. Я инспектор ФИАП, и мне нужен понятой.

В комнате тотчас же материализовался Эрик в особом реквизитном пиджаке. Вид у понятого был деловитый и сосредоточенный. Кроме спецпиджака, Эрик успел надеть синий в желтую крапинку галстук на резинке. И теперь играл с ним, то оттягивая его, то отпуская.

– Представьтесь, пожалуйста. – Мне было непросто сохранять серьезность. Дурачество входило в программу, было частью трюка.

– Сергей Григорьевич Волконский, – высокомерно отозвался Эрик.

Шлепс! Резинка галстука щелкнула со звуком оплеухи. Шлепс!

– Гражданин Волконский, – официальным голосом сказал я, – прошу вас быть свидетелем изъятия почтовых голубей.

– Чего-о-о? – брови господина Бучко поползли вверх. К такому неожиданному повороту он не был готов. – Ты, малыш, наверное, клея нанюхался. Никаких голубей здесь быть не может. Наша фирма занимается аудиозаписями, мы работаем только с носителями.

– Как это – нет голубей? – неискренне удивился я. – Тогда кто это, по-вашему? Страусы? Павлины?

Я указал на один из нижних стенных боксов, еще минуту назад пустой. Теперь в нем ворковали три белых почтаря. Уникальность фокуса братьев Бестужевых была в быстроте исполнения трюка: манипуляции занимали несколько секунд. Раз-два-три – и готово.

Хозяин офиса открыл рот, но не смог издать ни звука.

– Во-от, – протянул я, глядя на господина Бучко с ласковостью людоеда. – Как я обещал, справились без обыска. Статья уже есть – нарушение госмонополии на торговлю средствами почтовой связи.

Хотя голубиная почта уходила в историю, наше законодательство не поспевало за меняющейся жизнью: в кодексе еще по инерции сохранялись несколько грозных статей об исключительном праве государства продавать голубей и о карах за его нарушение. По этой статье, теоретически, сажать можно было и сегодня – если бы сегодня нашелся идиот, готовый заняться вымирающим крылато-почтовым бизнесом. Задолго до моего рождения художнику Пикассо пришла в голову идея сделать почтаря символом мира. Теперь настало время для новой картинки, где та же самая птица будет символом беспощадной войны инспектора Кеши Ломова с гидрой пиратства.

– Это подстава! – Голос все-таки вернулся к господину Бучко. Кодекс он знал не хуже меня. – Ах ты гаденыш! Ты их как-то мне подбросил! Вы вместе их подбросили! Я требую другого понятого!

– Другого? Без проблем! – Я с готовностью распахнул дверь, опять высунулся в коридор и позвал: – Вот вы! Зайдите сюда, пожалуйста. Инспекция проводит изъятие, прошу вас быть понятым.

Эдик, вошедший в комнату, был почти стопроцентным дублем Эрика: то же лицо, та же маска сдержанной деловитости, точно такой же пиджак с секретом. Только галстук на резиночке был не синий в желтую крапинку, а, наоборот, желтый в синюю крапинку.

– Пожалуйста, назовите фамилию, имя и отчество, – попросил я.

– Анненков, – через губу произнес Эдик. – Иван Александрович.

Боковым зрением я уловил отсвет растерянности в глазах директора пиратской фирмы. Я чувствовал, с какой натугой проворачиваются шестеренки извилин в его голове. Сейчас он старается втиснуть происходящее в рамки своего житейского опыта. Наезд инспекции – это в рамках. Мелкая провокация – тоже. Таинственное появление голубей – уже не очень. А уж понятые-дубли и дурацкие галстуки на резиночках вообще никуда не вписываются… Хо-хо. Тут у любого крыша съедет от непоняток. Господин Бучко наверняка знает, как вести себя при обыске и чем отбиваться при подставах. Но запастись противоядием от цирка ему в голову не приходило.

– Гражданин Анненков, – сказал я, очень стараясь сохранить невозмутимость, хотя смех внутри меня грозил выплеснуться наружу. – Извините, что спрашиваю, но, мне кажется, вы чем-то похожи на присутствующего тут гражданина Волконского. Вы не родственники?

Эрик с Эдиком, уставившись друг на друга, одновременно оттянули резинки своих галстуков и дружно отпустили. Двойной шлепс!

– Мы-даже-не-однофамильцы! – хором проскандировали братья. – Мы! Даже! Не! Одно! Фамильцы! Мы! Да! Же! Не…