Кортес - [79]

Захолустное местечко Сан-Гиль, пропитавшееся болотными испарениями и запахом перезревших фруктов, не прельстило Кортеса, который решил не задерживаться здесь, а исследовать внутренние озера бассейна реки Дульче. Он обнаружил, что в этих краях говорят на науатль, а пирамиды в индейских деревнях напоминают виденные им в Теночтитлане. Поднявшись вверх по реке Дульче до границы земель майя, он повернул назад, не преминув отметить, что страна богата маисом, какао, хлопком, обсидианом и нефритом.

Неутомимый Кортес все-таки устал: исследование побережья Гондураса он продолжил уже на корабле. 8 сентября 1525 года им был основан город Нативидад, названный так в честь праздника Рождества Богородицы, приходившегося на этот день. Теперь порт называется Пуэрто-Кортес. По поручению командора «заселять» внутренние земли к Зула, Нако и Квимистану отправился все тот же Сандоваль.

Затем Кортес снова поднял паруса и направился на восток. Спустя девять дней он достиг Трухильо, заселенного Франсиском де лас Касасом, но где также осели люди Олида. Кортес не без удовольствия принял заверения в почтении от бывших предателей. На горизонте показались три других корабля, на которых плыли купцы с Эспаньолы. Так Кортес обнаружил наличие налаженной сети обмена, за которую расплачивались жители Гуанакских островов и гондурасского побережья.[187] Кортес купил все суда и послал их на Кубу, Эспаньолу и Ямайку за продовольствием и снаряжением. Конкистадор явно вынашивал планы колонизации.

Отметим попутно финансовую состоятельность Кортеса, которая не перестает удивлять даже на краю света. Сундуки с золотом следовали за ним повсюду через джунгли и чащи, битвы и штормы. Везти казну с собой было подвигом не из последних: золото всегда пробуждает алчность и желание легкой наживы. К счастью, Кортеса окружали люди, преданность которых заслуживает восхищения.

Кортес занялся административным устройством территории. Он делегировал полномочия одному из своих бесчисленных кузенов Эрнандо де Сааведре, которого назначил «заместителем губернатора и главнокомандующим в городах Трухильо и Нативидад-де-Нуестра-Сеньора». Кортес издал указы по благоустройству этих двух городов. Удивительно, насколько конкистадора интересовали весьма и весьма конкретные вещи: планировка улиц, строительство бойни и мясной лавки, контроль рынков. Его распоряжения регламентировали качество выпечки хлеба, запрещая распространенную практику торговли умышленно плохо пропеченным хлебом, который содержал больше воды и, соответственно, больше весил. По декрету Кортеса плохо пропеченный хлеб или хлеб, цена которого не соответствовала реальному весу, подлежал конфискации уполномоченным контролером; половина конфискованного передавалась беднякам при богадельне, а вторая половина доставалась самому контролеру.[188]

В этот период Кортес уделял также большое внимание свиноводству. Многие производители, вывезенные из Мехико, были подарены им индейцам Гуанакского архипелага, чтобы облегчить их существование на островах, опустошенных испанцами. И конечно же Кортес непрестанно исследовал новые земли, посылал своих представителей к туземным вождям в чащах леса, что тогда еще покрывал все побережье Гондураса. Он уверенно чувствовал себя в этом краю, населенном индейцами науа, разговаривавшими на том же языке, что и жители Мехико. Отныне он подписывается «Фернандо Кортес, главнокомандующий и губернатор Новой Испании и ее провинций». По его представлению, он держал в своих руках всю бывшую Месоамерику.

Из четырех отправленных им кораблей вернулся только один. Он доставил с Кубы письмо Алонсо Зуазо. Бывший бургомистр Мехико, низложенный королевскими чиновниками, сообщал ему о своих бедах и о том хаосе, что воцарился в столице Новой Испании. Несмотря на тревожные вести, Кортес еще колебался. Логика подсказывала возвращаться в Мехико и восстанавливать порядок, но та же тайная сила, что завела его в Гондурас, его там и удерживала. Более того, Кортес намеревался двигаться дальше на восток, к Никарагуа. Он даже начал переговоры по этому вопросу с Франсиско Эрнандесом – военачальником, занявшим эту провинцию от имени Педрариаса Давила. Кортес, несомненно, наметил себе рубеж по Коста-Рике – древней восточной границе Месо-америки. Больший индеец, чем сами индейцы, Эрнан намеревался восстановить во всем величии империю ацтеков, которую сам же и уничтожил. Он вошел в роль великого тлатоани и возвращал «исконные» земли одну за одной. Пребывая в размышлении и бездействии, Кортес заказывал мессы. В глубине души ему уже не хотелось куда-то идти. Он чувствовал себя хорошо под зеленой кроной тропического леса, поймавшего его в свой убаюкивающий плен. Жара, влага и испарения подавляли волю и расслабляли тело. С какой стати снова погружаться в пучину борьбы за власть, где каждый шаг сопряжен с насилием, коварством и жестокостью? Кортес нуждался в отдыхе и покое.

Но вскоре Кортес опять был бодр и полон энергии. Он решил возвращаться в Мехико. Войска под предводительством Гонсало де Сандоваля двигались пешим порядком по дороге вдоль тихоокеанского побережья, которая более тридцати веков служила индейским купцам. Сам Кортес решил плыть в Веракрус на корабле. Но в декабре 1525 года все, казалось, было против него. Три раза обстоятельства вынуждали его отложить отъезд. Сначала в Трухильо начались волнения: поселенцы боялись оказаться брошенными на произвол судьбы. Затем на корабле треснула рея, а потом еще и рухнула мачта. Кортес задумался о смысле происшедших событий, явно противоречивших его решению вернуться. Он увидел в них знак судьбы, требовавший остаться. Снова служили мессы. Кортес отменил отъезд.