Корсары глубин - [41]

Другие из переживаний командира Копхамеля в те первые дни войны хорошо доказывают, какой необычайный, почти сверхъестественный характер принимала порой подводная война.

«Мы входили в Канал, — рассказывает он, — и встретили нашу лодку «U-6», находившуюся на обратном пути в базу. Ее командиром был Лепсиус, который впоследствии погиб на войне. Обе лодки сблизились и встали борт о борт. Лепсиус обратился ко мне с предупреждением:

«Вы идете на новое минное поле, только что поставленное англичанами. Мы удачно прошли прямо через него, пользуясь отливом. Англичане плохо поставили мины, и в отлив они плавают на поверхности. Подождите низкой воды, прежде чем идти туда».

Я воспользовался этим советом и уменьшил скорость лодки с расчетом подойти к минному полю к вечернему отливу. Солнце садилось за горизонт; поднимался свежий ветер. Море было бурно, каким оно бывает очень часто в Канале.

Черные и неуклюжие мины со всех сторон плавали на поверхности. Идя против солнца и пенящихся волн, до известной степени скрывавших мины, я должен был вести особенно внимательное наблюдение, чтобы не наскочить на одну из них.

Едва лодка вошла в минное поле, как я услышал ужасный взрыв и увидел поднявшийся в некотором расстоянии от лодки большой фонтан воды Затем послышался другой взрыв, за ним третий, четвертый и т. д. Это детонировали мины. Сильные удары волн взрывали их. Мы шли сквозь завесу непрерывной ужасающей канонады. По мере нашего продвижения вперед взрывы становились все более многочисленными. Со всех сторон вставали огромные водяные фонтаны.

«Черт возьми, — подумал я, — это что-то новое и сильно действующее на нервы!» Мы проходили так близко от некоторых мин, что если бы какая-нибудь из них взорвалась, то с лодкой могло произойти серьезное несчастье.

«Увести лодку под воду на сто футов!» — крикнул я.

Мы погрузились и пошли вперед под водою. Мины рвались над нами с обоих бортов лодки.

Примерно через час взрывы начали слабеть и, наконец, совсем прекратились. Я приказал всплыть. Только я успел выйти на мостик всплывшей лодки, как сразу же закричал:

«Руль лево на борт!»

Прямо впереди нас, приблизительно в трех футах от нашего носа, плавала большая мина, готовая поразить лодку насмерть. Мы прошли от нее в расстоянии приблизительно одного фута. Со всех сторон в бурной воде плавали тысячи мин. Это оказалось второе минное поле, которое было поставлено, видимо, несколько иным способом, так как мины, несмотря на сильные удары волн, не взрывались.

Я снова увел лодку на глубину сто футов. Мы много часов шли в подводном положении, пока не вышли на чистую воду.

Аккумуляторные батареи подводных лодок имеют свойство выделять ядовитые газы, что вызвало один драматический эпизод, о котором рассказал мне Эрнст Хасхаген при нашей встрече с ним в Гамбурге. Хасхаген рассказывал, как весной 1916 года, прежде чем вступить в командование лодкой, он был в крейсерстве в качестве второго офицера на борту «U-22».

«Мы находились у берегов Ирландии, когда неожиданно из густого тумана появился английский крейсер. У нас не было возможности сделать по нему торпедный выстрел. Не нам пришлось охотиться за ним, а он стал охотиться за нами. Увидев лодку, крейсер открыл огонь и бросился ее таранить. Я, не теряя времени, отдал приказание погрузиться на пятьдесят футов.

Мы быстро погрузились, но вдруг с горизонтальными рулями что-то случилось. Лодка шла как-то неестественно. Она раскачивалась вверх и вниз, то зарывалась носом, то кормою, но все время погружалась. Мы ушли вниз на сто футов, затем на полтораста, затем на двести. Если бы мы провалились еще глубже, то были бы раздавлены растущим давлением воды. Единственный путь к спасению от этой опасности заключался в продутии балластных цистерн, но это вырвало бы лодку на поверхность воды прямо под носом находившегося там неприятельского крейсера. Все прочие мои переживания потеряли свое значение в свете одного характерного звука кашля. Я почувствовал запах хлорного газа. Вся команда лодки кашляла, плевалась и задыхалась. Моя глотка и легкие с каждым вздохом обжигались, как огнем. Вдыхали ли вы когда-нибудь запах хлора? Не пробуйте — это очень мучительная вещь.

Оказалось, что из-за сильного давления на большой глубине морская вода, просачиваясь сквозь швы корпуса лодки, попала в серную кислоту аккумуляторной батареи. Соединение соленой воды с серной кислотой вызвало выделение хлорного газа. Если бы мы оставались в погруженном состоянии, то быстро бы задохнулись.

Ни одна смерть не может быть более мучительной, чем смерть от удушья. Появление хлора было старой опасностью кораблей, плавающих под водой, обычной причиной ужасных несчастий на заре развития подводных лодок.

«Продуть цистерны!» — с трудом крикнул командир. Никаких колебаний, никаких мыслей о крейсере там наверху. Все — за один только глоток свежего воздуха. Лучше быть расстрелянным и утонуть, нежели эта смерть в муках удушья.

«U-22» вырвалась на поверхность. Да, крейсер находился тут же, маяча во мгле. Ничего — мы все-таки открыли люки, чтобы в лодку мог ворваться желанный свежий воздух. Мы наполняли им свои легкие. Крейсер все еще находился вблизи лодки, не замечая нас. Под прикрытием густого тумана «U-22» ускользнула прочь от опасного противника».