Коррупционер - [47]

Я провел пальцем по острым косточкам позвоночника. Алла хихикнула и развернулась ко мне, приблизив свои глаза к моим.

— А «Жигули» — тоже его?

— Совместно нажитое имущество. Тоже отдам, я все равно не вожу.

— Алла, ты запомни, то что я скажу. Через два года разрешат квартиры в собственность оформлять. А потом, через какое-то время, позволят их продавать. Если будут деньги, то купить квартиру, можно будет, за два дня. Правда, потом, из всех щелей, полезут мошенники, будут квартиры чужие продавать, документы на квартиры подделывать

— Ты откуда знаешь?

— Ну я в юридическом учусь. Нашим преподавателям часто проекты законопроектов из Москвы присылают, чтобы отзыв или заключение дали, так что информация доходит.

— Так ты учишься? Теперь понятно…

— Что понятно?

— Да, не бери в голову….

В это время в дверь постучали. Мы обменялись взглядами и остались лежать на месте. Стук повторился, потом кто-то толкнул дверь, а через несколько секунд, зазвонил чей-то дверной звонок.

— К соседям пошли — Алла зашептала, склонившись к моему уху, почти касаясь горячими губами моей кожи. Хотелось чего-то, но я постеснялся проявлять инициативы. Один раз не пи…., вдруг барышня уже десять раз пожалела о содеянном.

— Алла, нам с тобой вставать рано, в шесть…

— Нам?

Я откинулся на спину и с удовольствием залюбовался красивыми плечами девушки:

— Мы не договорили. Нам надо съездить с утра на «барахолку» и найти там похожий плащ, а твой вариант со скорняком — совсем не вариант. Во-первых, он не сможет добиться, чтобы плащ и новый воротник смотрелись сделанными, и самое главное, сшитыми на фабрике. Да и кожа, скорее всего, будет отличаться. А вот кожа плаща и обрывка воротника, который менты наверняка нашли совпадут по многим характеристикам.

— Слушай, ты точно милиционер?

— С утра им был, а сейчас уже не знаю. Может, уже в розыск объявили, вдруг кто-то, что-то видел. А что?

— Не знаю, странный ты. Ладно, давай спать, но только спать…- женщина скользнула с кровати, выключила везде свет, а потом легла рядом, повернувшись ко мне спиной.

Я повернулся к ней и подул на девичью шейку.

— Щекотно- Алла: — Мы же договорились, что будем спать.

А потом, в полном противоречии со своими же словами, Алла прогнула спинку и ткнулась в меня круглой попкой.

— Извини, это не я, это инстинкты- я на автомате сжал попу, а потом схватил обоими руками довольно хихикающее сокровище и потянул его под себя.

Утром я проснулся в пять утра, растолкал соседку и, осторожно, чтобы никого не встретить по пути, вышел на улицу, к машине, припаркованной в соседнем дворе. «Барахолка» официально открывалась в восемь утра, но в семь часов, через полуоткрытые ворота, были видны темные фигуры продавцов, раскладывающих свой товар на немногочисленных прилавках. Сначала, мы долго отбивались от двух десятков цыган, торговавших кожей, спортивными костюмами и коврами. Они, громко галдя, пытались хватать нас за руки, растащить меня и Аллу в разные стороны, приносили совсем не то, что нужно, обещали через пять минут принести плащ, и вновь приносили какой ни будь спортивный костюм или кожаную кепку. Потеряв с ними минут двадцать, я, просто, взял Аллу за руку, и потащил в угол, где стояли русские продавцы меха и кожи. К сожалению, был не сезон. Тут было все — от американской кожаной куртки коричневого цвета, привезенной в СССР в рамках ленд-лиза, до тяжелого плаща, вишневого цвета, с толстой меховой подкладкой, по весу близкой к постовому тулупу. Но, черного женского плащика из тонкой кожи, с норковым воротником, нам предложить не могли. Опросив всех по два раза, мы двинулись к длинным рядам, состоящих из сомкнувших ряды плечом к плечу, осторожно зыркающих глазами по сторонам, граждан, бдительно сжимающих руками свой товар. По советскому законодательству, на «барахолке», «с рук», советский человек мог торговать только вещами, бывшими в употреблении. Любая вещь в упаковке, не имеющая следов эксплуатации, от губной помады до обуви, продавалась тут незаконно, и подлежала конфискации. Естественно, бывших в употреблении вещей тут практически не было. Товар радовал глаз красивой, завораживающей яркими наклейками и иностранными буквами, тарой, и не радовал ценой. Среди рядов продавцов периодически возникали крики, люди с дорогим и особо ценным товаром, куда-то бежали. Но большинство, с видом фаталистов, оставались на месте, лишь, стараясь не встречаться с бродящими меж рядов сотрудниками Декабрьского райотдела, на территории которого располагался вещевой рынок. Милиционеры, с видом заплечных дел мастеров, занимались привычной децимацией, выдергивая из замершей в ужасе шеренги людей, очередного «спекулянта» и, вместе с товаром, волокли его в отдельно стоящий двухэтажный домик, где дежурный судья, со скоростью пять минут на решение, выносила постановления об административном штрафе и конфискации товара. Девушку, с черным плащом, я увидел издалека. С виду, она прижимала к груди именно то, что нам было надо. Я показал Алле на девушку, подтолкнул ее в нужном направлении, а сам двинулся сзади, прикрывая сумку королевы вино-водочного бизнеса от шаловливых ручонок карманников. Хотя пачка денег лежала в моем нагрудном кармане, но разрезанная сумка — это тоже печальное событие. Когда до заветной цели оставалось метров пять, на противоположном краю ряда показалась парочка моих озабоченных коллег. Девушка бросила в ту сторону взгляд, ойкнула и, на ходу запихивая плащ в черный пакет, стала проталкиваться через людской водоворот.