Корпорация цветов - [21]
— Дрэи собирают здесь свои цветы? — спросил я, чувствуя себя участником какого-то заговора.
— Нет. Я уже говорил тебе, они приручили Эйи. Маленькие мерзкие существа, покрытые короткой белой шерстью. У них по четыре глаза, три из которых обычно слепы, а четвёртый необычайно велик и смотрит прямо в душу. Зрячие глаза собирателей бывают черные, серые, чаще розовые, реже встречаются зелёные и голубые. Дрэи выращивают их из крошечных семечек, а потом пересаживают в тела наших женщин, — при этих словах на лицо Арнау легла тень. Он потёр лоб ладонью и продолжил: — Эти существа не годятся ни на что, кроме как собирать лучшие цветы лау-лау. Говорят, что они не испытывают никаких чувств, кроме постоянного чувства голода, поэтому с момента зачатия поедают всё, что могут достать. Сначала они съедают ту, кто вынашивает их, а потом пищей им служат только корни лау-лау.
Арнау немного помолчал, тревожно глядя на недвижно лежащую Нарин. Я видел, что ему трудно говорить, но мне надо было узнать всё. Я осторожно прикоснулся к нему рукой.
— Можем ли мы как-то помочь Нарин?
— Нарин? — смотритель посмотрел на меня с удивлением. — Нет, Нанарин обречена. Женщины нашего народа не впервые приходят ко мне на мельницу, когда до родов остаётся всего ничего. Только они могут выносить Эйи. Мы верим, что лишимся загробной жизни, приняв смерть из чужих рук. После рождения собирателя остаётся прожить всего несколько дней, а то и часов, но дрэи не дают умереть своей смертью. Поэтому наши женщины оставляют собирателя мне, а сами уходят в море. А там…
— Это я слышал, — перебил его я. — Мне рассказала Нарин. Значит, у неё нет никакого шанса?
— Нет, — уверенно покачал головой Арнау. — Его не будет и у тебя, если ты останешься здесь до тех пор, пока на свет не появится собиратель. Аидрэ-дэи появляются сразу после его рождения, Крихтэ сбивает их на несколько часов, но этого недостаточно. Сейчас ты ещё можешь уйти. Иди обратно. Найди чуткую точку и возвращайся в свой аларин.
Я представил, как этот молодой парень будет принимать роды у женщины, которая обречена на гибель, представил младенца, заросшего шерстью, насквозь пропитанной кровью. Представил, как моргают его слепые и зрячие глаза, представил, каким должен быть крик существа, которое не щадит собственную мать, пусть не родную, но выносившую, и меня передёрнуло от отвращения. Я вспомнил роды Марины, вспомнил отчаянно орущую Настюху, которую я, признаться, по первости немного испугался, потому как личико у неё было сморщенное и красное как свёкла. Сейчас у моей дочери глаза серые с золотистым ободком вокруг радужной оболочки, а первые два месяца они были у неё потрясающего синего цвета, так что если бы она не спала большую часть времени, я готов был стоять часами, любуясь их глубиной. Держа на руках спящую дочку, я с улыбкой вспоминал, как ещё пару лет назад доказывал, что маленький ребёнок ничем не отличается от щенка или котёнка, которые точно также плачут, спят и испражняются. Я смотрел в глаза своей дочери и удивлялся тому, как это крошечное существо цепляется за жизнь, чувствует и понимает, живёт и дышит. Я вспоминал свою дочь, вспоминал Марину и меня охватывал ужас при мысли, что на долю Нарин, маленькой покорной женщины выпало такое испытание. В душе я не мог смириться с тем, что через несколько часов Нарин не станет.
Арнау некоторое время стоял надо мной, очевидно ожидая каких-то особых слов или действий. Но я молчал, полностью погруженный в собственные мысли. Смотритель глубоко вздохнул и подошел к Нарин. Он низко склонился над ней и что-то зашептал на странном гортанном языке. Не знаю, была ли это молитва или просто напутственные слова, однако от их мерного звучания мне стало как-то спокойнее. Я расправил плечи и встряхнул головой, стараясь отбросить всё ненужное и полностью сосредоточиться на насущном. Когда я посмотрел на стонущую женщину на скамье, сердце моё сжалось от боли, однако теперь я точно знал, что делать. Какие бы высокие мотивы не руководили мною, первое место в моей жизни занимала дочь. Пусть рухнет весь мир и погибнут целые народы, но вечером я должен забрать Настю от сестры. Ничто на свете не может стоить дороже моего ребёнка. Смерть Марины, смерть моей матери, болезни и врачи, беготня по самым разнообразным инстанциям, всё это привело к тому, что я уже не мог представить своей жизни без дочери. Я никогда не испытывал тех трепетных чувств, которые заставляют видеть своего ребёнка ангелом во плоти, не чувствовал восторга, наблюдая за первыми шагами дочери, не получал радости от многочасовых игр на детской площадке. Но я удивлялся тому, что дал жизнь новому человеку, со своим характером, своими привычками, с любопытством наблюдал, как моя дочь взрослеет, получает первые синяки и первый опыт взаимоотношений. Я восторгался тем, что у Насти на всё есть своё собственное мнение, меня изумляло её наивное суждение о таких вещах, которые никогда бы не пришли мне в голову. Моей дочери было интересно, почему пауки не прилипают к своей паутине, почему зубров назвали зубрами, где находится край земли. Порой я впадал в отчаяние, не умея объяснить простейшего явления, а иногда хохотал до слёз, отвечая на вопрос "почему человек икает". Не знаю, может я и ошибаюсь, но мне кажется, то, что я испытываю, и называется отцовской любовью. В Насте была сосредоточена вся моя жизнь, все помыслы и интересы. Когда я всё это понял, я подошел к смотрителю мельницы и сказал, что возвращаюсь назад. Арнау внимательно посмотрел на меня и что-то невнятно проговорил. Я не понял ни слова и попросил его повторить. Смотритель усмехнулся. Он положил голову на лоб Нарин и сказал, глядя в сторону:
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
И все умершие восстанут, а ныне живые падут. Финальное эпическое сражение за земли народа ро. Пробуждается Мертвый Бог. Его обезумевшая от могущества жрица отправляет полчища людей и чудовищ на равнины Ро Вейра. Остатки народа ро склоняются и гибнут под натиском черной лавины. Грядет последнее сражение за земли смертных. Далеко на севере последователи Рованако собирают избранников на битву с убийцами, подосланными ведьмой. В жарких южных пустынях оруженосец без хозяина невредим идет сквозь отравленный город.
Быть целителем — престижно. Стоит возложить руки на раненого героя — и вот он уже здоров, а тебе воздают почести и славу. Так представляла свою профессию молодая гномка, отправляясь на учебу в столицу. Однако, реальная практика на скорой помощи оказывается совсем не такой романтичной: пьяные бродяги, драки гномов, маги с психозами, бунтующая эльфийская молодежь, и всё это — в режиме постоянного аврала, а начальник — настоящий зверь!
Макс и его союзники, спасаясь от наступающей армии Алуса, вынуждены бежать со своих локаций вглубь Илерии. Они не подозревают, что страшная опасность, от которой они бегут, вскоре сгинет в столкновении с демонами, стремящихся через промежуточные Врата Слисса попасть на Землю. Они пока не знают, что остались единственной силой, способной остановить обитателей адовых трясин, и не дать им утопить в крови всю Землю. Смогут ли? И какой будет цена?
Алиса Уиндем боится птиц. Но получает странный подарок от старушки, скончавшейся прямо на ее руках. Невзрачное перо сиелулинту, полуночника. Теперь Алиса – птицелов и знает, что может читать души как раскрытую книгу. Когда лучшая подруга Алисы попадает в автокатастрофу, она должна проникнуть в Обитель Смерти, чтобы спасти ее. Добраться до Черного зверинца, где находят кров полуночники, если души их владельцев отлетают прочь. И украсть душу-птицу у самого Повелителя мертвых.
Мир постоянно содрогался во множестве войн. Не имело значения, каким именно был повод: будь то нерешенный спор или же давно поглотившая разум злоба и месть, деление плодородных и богатых территорий или же многовековой конфликт между парой крупнейших государств. Даже боги и древние расы, что некогда населяли мир до людей, погрязли в пучинах сражения… Войны были всегда, сколько помнил себя мир со своего сотворения… Тогда сможет ли он преодолеть этот нерушимый и давно установленный закон? Обладая невероятной силой и волей, но не имея желания проливать чужую кровь… Обладая возможностью взять в свои руки пол мира, но не имея желания править… Сможет ли он, что не жаждет ни огромной власти, ни чарующей славы, ни несметных богатств, уйти от упрямой судьбы, что следует за ним по пятам?