Корова - [27]

— Колхоз в подполье, — смеется Молодцев. — Это остроумно. Что же они, и пшеницу сеют в подполье? — спрашивает он.

— Сеют, — отвечают подкулачники.

Но организаторы «конспиративного колхоза» еще ничего не знают. Они находятся еще в первоначальной стадии, стадии размышления.

Вот кулак Лука. Он сидит у окна, положив голову на руки, и мечтает. И вот его мечта — мечта деревенского мистика, и он видит колхоз таким, каким бы он хотел его видеть.

Пятнадцать членов его колхоза встают рано утром и замечают, что они встали с левой ноги.

— Мы встали с левой ноги, — говорят они.

— С левой? — спрашивает заведующий. — А у вас есть какие–нибудь доказательства?

— Есть, — отвечают пятнадцать человек, членов его колхоза. — Видите, пятнадцать ног стоят на полу, а пятнадцать лежит на кровати.

— Раз, два, четыре, восемь, одиннадцать, пятнадцать, — считает заведующий. — Пусть пятнадцать пойдут на работу, а пятнадцать останутся на кровати.

— Нас всего пятнадцать, — говорят пятнадцать человек.

— Как же пятнадцать, — говорит заведующий, — я насчитал тридцать.

— Это ног тридцать, — сказали пятнадцать членов, — а нас пятнадцать человек. У каждого человека по две ноги.

— По две ноги? — спросил заведующий и посмотрел на свои ноги. — Да, по две ноги. Я упустил из виду. Хорошо, пусть пятнадцать человек и тридцать ног останутся дома. Тем, кто встал с левой ноги, нельзя ходить на работу. Плохая примета.

Приходит на другой день заведующий со звонком, и колхозники, услыша звонок, просыпаются.

— Сегодня какой день? — спрашивают они.

— Вторник, — отвечает заведующий.

— Как вторник, — говорят ему колхозники, — когда сегодня понедельник.

— Нет, вторник, — говорит заведующий.

— Нет, понедельник.

— Да я же хорошо знаю, что вторник, — говорит заведующий.

— А мы хорошо знаем, что понедельник.

— Хорошо, — сказал заведующий, — принесите календарь, и вы увидите, что вторник.

Они приносят календарь и показывают на понедельник.

— Вот видите, видите, — говорят они, — мы же вам говорили.

— Да, теперь я вижу, — говорит заведующий. — Понедельник. Плохая примета. Оставайтесь дома. Можно на работу не ходить. — И они остаются дома.

Приходит на третий день заведующий со звонком, и колхозники, услыша звонок, просыпаются.

— Сегодня какое число? — спрашивают они.

— Двенадцатое, — отвечает заведующий.

— Как же двенадцатое, — говорят ему колхозники, — когда сегодня тринадцатое.

— Нет, двенадцатое, — говорит заведующий.

— Нет, тринадцатое.

— Да я же хорошо знаю, что двенадцатое, — говорит заведующий.

— Мы хорошо знаем, что тринадцатое.

— Хорошо, — сказал заведующий, — принесите календарь, и вы увидите, что двенадцатое.

Колхозники приносят календарь и, незаметно оторвав одну страницу, показывают на тринадцатое число.

— Вот видите, видите, — говорят они, — мы же вам говорили.

— Вижу, — соглашается заведующий, — но вчера был понедельник, следовательно, сегодня вторник, а по–вашему выходит — среда.

— Нет, вчера был вторник, а не понедельник, — сказали колхозники, — а сегодня среда.

— Да вы сами говорили, что понедельник, — сказал заведующий, — значит, вчера я был прав.

— А как же на работу? — спрашивают колхозники.

— На работу не ходить, — говорит заведующий. — Как же можно. Сегодня тринадцатое число.

Но вот в городах начинается жилищное строительство и в деревнях жилищное строительство.

— Нам тоже нужно начать жилищное строительство, — говорит заведующий и берет в руки топор.

— А что такое жилищное? — спрашивают некоторые.

— Что такое строительство? Жилищное, — говорит заведующий, — это от слова «жилище», имени существительного, а строительство, — говорит заведующий, — это от слова «строить», глагола неопределенного наклонения.

— Как же оно существительное, — спрашивают колхозники, — когда оно еще не существует.

— Оно существует, — говорит заведующий, — везде существует.

— Но у нас не существует, — говорят ему колхозники, — значит, оно не существительное.

— Это верно, — соглашается заведующий.

— А потом, что за неопределенное наклонение? — говорят колхозники. — Нужно строить так, чтобы оно было определенное и без наклонения, а прямо.

— Прямо, — согласился заведующий, — ну, давайте строить. Вот топоры.

— Вот топоры, — сказали колхозники и взяли топоры, каждый по топору. — Давайте строить.

— А как строить, — спросил заведующий, — всем вместе или каждый в отдельности?

— Каждый в отдельности, — сказали колхозники.

— Нет, все вместе, — спорил заведующий.

— И все вместе, — согласились колхозники, — и каждый в отдельности.

И они начали строить все вместе и каждый в отдельности.

Но вдруг заведующий спохватился:

— План, — вспомнил он, — мы забыли про план. Сначала нужно выработать план, а потом строить. Нельзя строить дом без плана.

— Нельзя, — согласились колхозники, — сперва нужно выработать план.

И вот они разрабатывают план, все вместе и каждый в отдельности. И план готов.

— Теперь можно строить, — говорят они, берут топоры и начинают строить все вместе и каждый в отдельности, строго придерживаясь плана.

Они строят все вместе дом и каждый по одному дому, и все дома как один, потому что план один.

В каждом доме четыре окна выходят на улицу, четыре во двор. В палисаднике растут четыре тополя. Двор делится на четыре части: на скотскую, вторую, скотскую и четвертую. В скотской расположены: хлев, скирды сена и хлев, во второй: дрова, сараи, амбары, дрова в скотской, скирды сена, хлев, скирды сена, в четвертой амбары, дрова, сарай, амбары. В каждом доме четыре комнаты: спальня, гостиная, кухня, спальня. Четыре печки. В доме четыре стены, четыре потолка: в каждой комнате по потолку. Четыре комода. Четыре стола. Четыре дивана. Кругом четыре! Сегодня четыре — мистическое число колхоза. В доме четыре стула, в буфете четыре стакана, четыре картины висят на стенах. Но в каждом доме должна жить семья в четыре человека. Ни больше, ни меньше: четыре. И в той семье, где больше четырех, лишних прогоняют вон. А в той семье, где меньше четырех, недостающих принимают со стороны. И у каждого из четырех человек всего по четыре. У мужа по четыре сапога, у жены четыре платья, у сына четыре ружья, у дочери четыре куклы. Четыре, четыре и четыре. Но вдруг колхозники вспоминают об уборной. Четыре уборные в одной квартире — это слишком много. Но они не хотят разбивать число. До сих пор везде было четыре. Они думают все вместе и каждый в отдельности, но ничего не могут выдумать. Придется дом построить без уборной. Это первая неудача. За ней появляются другие. Они вспоминают о самоваре. Четыре самовара — это слишком много. И вот они начинают пересматривать свой план. В доме четыре стула. Придут гости, негде будет сесть хозяевам. Они не знают, что делать. Придется выбрать другое число: два, три, десять. Но дом состоит из четырех стен. Из трех нельзя. Из двух нельзя. Из десяти нельзя. И вот дома исчезают на глазах у них. Исчезает строительство.