Короткий деловой визит - [7]

Вот уже два века эпидемиологи страшились призрака «космической чумы», но ни разу такая опасность не стала реальной. И вот этот первый и единственный случай возник, как всегда и бывает, нежданно и неотвратимо.

«Да, — подтвердил Дашков, — вы уж там постарайтесь проявить максимум осторожности… только без демонстративной трусости, чтобы не стыдно было. Надеюсь, вы понимаете, что некоторое… э-э… время вы посидите там, в „Шапито“. Какой-то компенсацией вам может послужить разве что тот факт, что вы на данный момент — в центре внимания всей планеты». — «Всей Солнечной!» — радостно подсказал Ласкарис. «С вашей стороны разрешаю любую связь, никаких лимитов. Обеспечьте им нулевой коридор! — обернулся он к Миграняну. — Мамы, папы, дети, любимые девушки… Можно и в его присутствии. Это входит в намеченную нами программу. Мы тут на подлете наблюдали, как вы общаетесь… Не будем даже вмешиваться. Только придадим вам программиста-мультипликатора, дистанционно, разумеется. У гостя, похоже, незаурядные лингвистические способности. Ведь надо же нам выяснить, зачем он или они сюда пожаловали. На розовом мелке далеко не уедешь…»

Зашипело и лязгнуло — монитор показал, как двое вышли «на солнышко».

«А он не помчится сюда?» — не скрывая испуга, проговорила Соня Деа. «Может. Как мог и раньше. — Дашков вернулся к своему привычному лаконизму. — Нет. Свернул к своему кораблю». — «А вдруг — улетит?» — резонно вопросил Ласкарис.

— Нет! — хором ответила бригада Фаттаха.

«Откуда такое единодушие?» — несказанно удивился Дашков.

— Он же пытался объяснить… вот… — робко подал голос Соболек, впервые так близко видевший Дашкова.

Он подошел к тому месту, где на полу была изображена розовая путанка, и встал так, чтобы возвращающийся Джанг ненароком не наступил бы на инопланетный иероглиф.

«Действительно, друзья, — включился в беседу Хори Хасэгава, — если бы это был, извините, человек, я взял бы на себя смелость предположить, что нарисованное должно символизировать перенасыщение семантического поля». «Убедительно, — согласился Дашков. — Отсюда вывод: если он вернется, разбейтесь на две группы, человека по три. И продолжайте, как начали. Ваша задача — никакой информации не получать, только учить его говорить… Условно. Как только почувствуете, что перестало получаться, немедленно поставите в известность нас. Сейчас — антракт, мы тут покопаемся в уже отснятом… и позавтракаем». — «Не покопаемся, а покупаемся», — вставил Ласкарис — он весь лучился от счастья, чего нельзя было сказать о Дашкове. «Я бы со своей стороны просил… Извините, если вы найдете для этого несколько минут, — включился Хасэгава. — Я прошу каждого, не общаясь друг с другом, записать свои ощущения, каким вам представляется наш высокий гость. Счастливым, одиноким, голодным… Очень простыми словами. Моя просьба понятна?»

Просьба была понятна.

«Тогда, прошу вас, сделайте это не откладывая».

Когда просит член Высшего Координационного Совета, откладывать как-то и в голову не приходит. Поэтому к тому моменту, когда Фаттах спустился в столовую, все разбрелись по углам и, прихлебывая дымящееся какао, трудились в поте лица: не так-то просто даже «обыкновенными словами» изложить впечатления от оловянного ведерка. Ну, если бы хоть чем-то оно напоминало лицо, пусть даже не человеческое, а какой-нибудь химеры… М-да.

Джанг вытащил из стенного зажима лист плотной бумаги и попытался сосредоточиться. Как объяснить членам Совета свои впечатления? Ведь не поверят. Слишком уж это будет отличаться от того, что напишут остальные…

Хори Хасэгава сидел перед монитором и просматривал последний тайм кокиб-бу, где в синем играли ребята Джанга Фаттаха. Если хочешь быстро и с максимальной точностью составить представление о человеке, не листай записи о годе и месте рождения, образовании, состоянии здоровья… Посмотри его в игре. И увидишь, что этот длинный, Сежест, — индивидуалист и задавака, жертва дурного воспитания, ему все время приходится ломать себя, и он этого перестал стыдиться: не первый год у Фаттаха, научили; Соболек — удивительное соответствие своей фамилии: необычно пластичен, реакция молниеносная, не то что у Сежеста; и уникальные Габорги, которые всем кажутся одинаковыми, а на самом деле один культивирует внешнее сходство, а другой не знает, как от него избавиться…

— Мальчиков смотришь? — Дашков подошел стремительно и бесшумно — тощая белая птица, в своем полете даже не колеблющая воздух. — Ответ тебе пришел. Данные уникальны.

Он подал семь жестких листочков, только что отпечатанных космодромной «елочкой», как звали на местном профессиональном жаргоне ЕЛИ — Единый лунный информаторий. Впечатления семерых парней уже легли в его бездонную память.

— Так… Первеев: «Гость прилетел один, это парень моего возраста, если переводить на земной эквивалент, не путешественник и не освоенец, с юморком, фантазией и без страха. Тем не менее его что-то тяготит или пугает, но только не мы. Не задается. Наверное, в жизни одинок. Когда снимет скафандр, вряд ли окажется похожим на нас. Торопится, но виду не подает».

— Многовато, не так ли? — спросил Дашков. — Читай дальше.