Короткие встречи с великими - [5]

Последний раз я видел Александрова на клубном вечере в АПН. Он показывал только что отснятый им документальный фильм «Ленин в Швейцарии», ради которого несколько месяцев вместе со съёмочной группой ездил по этой стране. В фильме подробнейшим образом были показаны все места, связанные с Лениным, но я чувствовал, что режиссёр увлекся: Ленин в фильме был приземлён, показан как рядовой человек. «Вот тут он обедал, тут пил пиво, до которого был большой охотник, по этой дорожке катался с Крупской на велосипеде, а тут жила его тёща» и в том же духе. Интересны были и устные комментарии Александрова, не вошедшие в текст фильма: «А в этом кафе Ленин встречался с Георгием Гапоном, которому весьма доверял», «А за этим бильярдным столом часто можно было видеть Владимира Ильича с молодым Муссолини, страстным бильярдистом, тогда тоже находившимся в Цюрихе в эмиграции» и т. п. Как я и полагал, фильм так и не вышел на широкий экран.

По окончании вечера я столкнулся с Александровым на лестничной площадке. Он крепко пожал мне руку, мы обменялись несколькими незначащими фразами. То была моя последняя встреча с этим кинорежиссёром.

Ираклий Андроников

И.Л. Андроников

С развитием массового телевещания Ираклий Андроников, известный своими устными рассказами сравнительно узкому кругу людей, предстал перед миллионами[7]. Предстал и полюбился – не только подражательским талантом, но прежде всего умной простотой, высокой культурой, которой делился не свысока, а непринуждённо, легко и непосредственно. Его «Рассказы о Лермонтове» покорили всех. И меня в том числе.

В апреле 1955 года мне поручили предложить состав делегации ВОКСа для поездки в Австрию. Нужен был и литератор. Я подумал: а почему бы не послать Андроникова? Поначалу идея показалась несостоятельной: во-первых, человек не писатель первого ранга, во-вторых, тематика его творчества сугубо внутренняя, рассчитанная на русского читателя: кого на Западе потрясёт его «тагильская находка» или путешествие по маршруту Лермонтова? К тому же Андроников ни разу не был за границей и не привык отбиваться от обычных там политических нападок. Тем не менее я рискнул предложить Андроникова, знакомого мне преимущественно благодаря телевидению.

К моему удивлению, начальство согласилось; вероятно, ему тоже полюбился Андроников, увиденный по телевизору.

Я пригласил писателя прийти в ВОКС. И вот в комнату, где мы сидели за столами (ныне музыкальный салон Дома дружбы с народами зарубежных стран, а прежде молельная Морозовых), не вошёл, а вкатился небольшой округлый человек с лицом располневшего зайца: чуть раскосые глаза, широкий рот, небольшой подбородок.

Он был радостно возбуждён: первая поездка за границу! Да ещё в такую страну давних культурных традиций, как Австрия. Я объяснил ему задачи делегации, его лично. Когда пришлось составлять какой-то документ, он настойчиво стал предупреждать: фамилия его пишется с одним «н», часто пишут с двумя. Спросил, придется ли ему в Австрии выступать с устными рассказами: явно очень хотелось. Я охладил его, выразив сомнение: через переводчика рассказы потеряют очень многое, а кто в Австрии знает русский язык? Спросил, что брать с собой, нужны ли лакированные полуботинки? Только на случай выступлений – ответили ему.

В составе делегации помимо Андроникова были математик Маркушевич, художник Сергей Герасимов и конькобежка Римма Жукова. В Австрии Андроников понравился, ему даже где-то удалось выступить со своими устными рассказами. Он вошел в постоянный актив ВОКСа, а затем Союза советских обществ дружбы и культурной связи с зарубежными странами. Вскоре после Австрии его направили в Румынию, затем он объездил много стран. Я горд, что положил начало его заграничным разъездам.

С тех пор Андроников часто заходил в комнаты, где я работал (а они менялись), оживлённо и смешно рассказывал о различных своих впечатлениях, причём всегда талантливо и увлекательно. Он владел легковой автомашиной с нанятым шофёром; однажды довёз меня почти до дома. По дороге не умолкал… Увы, темы его рассказов стёрлись в памяти. Помню, в машине я выразил восторг только что прочитанными воспоминаниями Сереброва. В прессе их единодушно ругали, я думал, что Андроников присоединится к мнению критики. Но он сказал: «Есть люди, обладающие лишь одним, но редким и удивительным талантом – мемуариста. Таков Серебров».

Тогда же, не помню в связи с чем, он заметил: «Многие меня по внешности считают этаким удобным и уступчивым добрячком. Но это не так: когда надо, я умею показать зубки».

Однажды в нашем отделе завязался спор: моя начальница уверяла, что Андроников из грузинских князей, я оспаривал. Решили спросить его самого. Он заговорил быстро и возбуждённо: «Бывали времена, когда этот вопрос беспокоил многих, особенно кадровиков. Повторю то, что говорил всегда: я из дворянского рода Андроникашвили, весьма, кстати, захудалого, но никак не княжеского происхождения».

Визиты Андроникова всегда становились маленькими праздниками, отрадными перерывами в нашей тусклой чиновничьей жизни. Почти каждый визит выливался в импровизированный концерт. При этом состав и численность аудитории для исполнителя не имели никакого значения. Крохотный отдел Центральной Европы, который я вскоре возглавил, состоял всего из пяти человек, сидели мы в небольшой комнатке. Именно тут Андроников представил нам грандиозный торжественный вечер, посвященный 50-летию Шостаковича. Он попеременно перевоплощался в различных участников вечера: то в тогдашнего министра культуры величественную Фурцеву, более всего обеспокоенную тем, чтобы не случилось какой накладки, то в представителей различных творческих союзов, нелепо стоявших в очереди к юбиляру с поздравительными адресами в руках. После каждого приветствия растерянный, смущённый Шостакович – в его пародировании Андроников превзошёл самого себя – лепетал: «Благодарю вас, благодарю» и делал неловкое движение руками и ногами. От смеха мы едва не падали со стульев.