Короткие истории об интересных случаях из жизни Андрея Тропилло рассказанные им самим - [4]
Спасательные плотики
Виды спасательных плавстредств. Из Международного кодекса по спасательным средствам (Кодекс ЛСА)
К сожалению, тот корабль рок-н-рольный, что нам удалось построить в наше время, сегодня уже развалился на спасательные плотики, на которых пытаются удержаться отдельные бывшие наши герои, делая на большой сцене не музыку, а бабло. Каждый из них присвоил название группы, т. е. коллективный бренд: Аквариум это Гребенщиков, ДДТ это Шевчук, Алиса это Кинчев. Нельзя общественный тренд замыкать на себе. Это смертельно.
Конверт альбома
Помню в конце восьмидесятых, когда Аквариум впервые играл шесть стадионных концертов подряд в Юбилейном, я под этот шумок запустил первую их пластинку на Мелодии, собранную из моих записей. Когда составляли лист с информацией об участниках, не понимали, как обозначить авторство. Тексты БГ, а музыка то ли Аквариум + БГ, то ли БГ + Аквариум. Каждый из музыкантов стал вспоминать — «я ту мелодию придумал, а я эту». Собственно, что я называю коллективным творчеством. Спросили БГ, он так скромно:
— Мне всё равно. Как решите — так и будет.
Но прошло несколько дней, и звонит мне редактор, причитает:
— Эх, Андрей, как же ты меня подвёл! Пришёл БГ и пошли клочки по закоулочкам. Такой скандал здесь устроил, что на конверте написано авторство Аквариума, к куратору пошёл жаловаться! Дескать, «какой Аквариум, я здесь за каждую ноту отвечаю!» Пришлось перепечатывать конверты — первый завод ими уже отстрелялся.
Русский рок-н-ролл again
Для меня наш рок-н-ролл был культурным мостом между западом и совком. Пока БГ переводил западные песни — мне всё нравилось, он блистал. А как начинал придумывать своё — сразу получалась блатная хороводная. И так со всеми, и в наши дни. Люди росли, и хоть и слушали мои записи, но вырос из этого тот самый говнорок, что сейчас повсюду звучит. Как говорил Курт Воннегут «засунули нос в свою жопу и задохнулись». Поэтому сейчас предо мной стоит глобальная задача создать русский рок-н-ролл заново.
ЧАСТЬ 3. Моя «Мелодия» * Русский джаз — мать ленинградского рока *
Папа ленинградского рока
МОЯ «МЕЛОДИЯ»
Владимир Рекшан хорошо описал мои мытарства с Решетниковым в книге «Ересь, или Мёртвые души, том3». Он даже обвинял Дэна Брауна в том, что тот украл у него идею этой книги и переработал его сюжет в «Код да Винчи». Основная идея книги Рекшана в том, что я являюсь пра-пра-правнуком Христа и Магдолины. У меня есть метка на правой руке в виде шпалы — признак, отличающий Детей Христовых, в чем Рекшан удостоверился однажды, вытащив меня на совместный помыв в баню.
В общем, когда Решетников меня выгнал, студия переехала на Цветочную 7, на территорию Ленинградского завода грампластинок. Параллельно я занимался комплектацией московской студии Эли Шмелёвой «Мизантроп» на Остоженке. Передал ей мелодиевский шестнадцатиканальный AMPEX, поставил пульт, заменил оборудование и у себя, поставил у себя второй такой же магнитофон.
Лютеранская церковь св. Екатерины, Санкт-Петербург
В 1989 году в стране объявили выборы директоров производств. Новое веяние было подхвачено всеми предприятиями, не миновало это и «Мелодию». Было 12 претендентов, включая предыдущего руководителя и саму Кобрину, но по результатам голосования коллектив студии выбрал меня. Ленинградская «Мелодия» была в то время не самостоятельной организацией, а филиалом Всесоюзной Студии Грамзаписи (ВСГ). В своё время Ленинградское отделение попало под какой-то пресс, потому что сначала, пока ВСГ не существовало, всё называлось «Ленинградская республиканская студия грамзаписи». И только потом, когда всё реструктуризировали, «Мелодия» сделала нашу организацию своим филиалом. Юридическое лицо было в Москве, и я это безобразие прекратил. За два года, пока был директором, я умудрился выйти на Ленсовнархоз и ввести туда новое предприятие, в результате чего «Ленинградская Студия грамзаписи» получила статус юридического лица.
То самое фото с органом в Лютеранской церкви, которое сделал Вилли
Это было важно, потому что начале 50-х годов после «Ленинградского дела» ленинградскую студию присоединили к Москве, и сама она не могла ничего делать. Любые денежные документы подписывались в Москве на ВСГ. Не на фирме «Мелодия», а на ВСГ. Потому что в Фирму входили все студии и все заводы и Дома грампластинки по всему Северо-Западу. В нашем ленинградском Доме грампластинки работал Сева Гаккель. Он должен был осуществлять обратную связь: понимать, какие пластинки продаются, и делать дозаказ производства того, что уже заканчивается на складах, но всё ещё востребовано публикой. Организацию «Мелодия» клонировали с «EMI» — эта связка «студия-завод-дом грампластинки» пришла оттуда. Когда я оторвал Ленинградскую студию грамзаписи от Москвы, став её директором, сохранил через Законодательное собрание студию в Лютеранской церкви на В.О. в то время, когда здание отходило Лютеранам. Студия платила аренду городу, а когда занимала под запись большой зал, платила церкви. Я туда поставил большой духовой орган, на фоне которого Вилли сделал фотографию.
Знак одной из немногих фИрм (а не фЕрм), которые были разрешены в совке. В одном постперестроечном фейке рассказывалось, что чуть ли не главным орудием масонов для развала совка была как раз фирма Мелодия, упоминалась необычность названия организации в социалистическом обществе, приводилось исследование логотипа — что это типичный масонский символ — буква «М» с сатанинской звездой, а вокруг три орбиты, три потому что на третей от Солнца орбите вращается Земля. Вот тебе и кружатся диски…
