Короткая дорога - [32]
Древняя пушка “Бофорс” в сарае действительно присутствовала. Совсем небольшая, на лафете с раздвижными станинами, хоть сейчас цепляй к любой малолитражке наподобие “Оки” и отправляйся воевать. Тут же громоздился железный шкаф с хитрым замком, в недрах которого таился весьма недурной арсенал, от “Сайги” и “Байкала” до “Кригхофа”, “Беретты” и “Зауэра”.
— И что нам делать? — спросил Данила, явно со знанием дела выбравший немецкую двустволку “Kettner”. — Я не знаю, как воевать с нечистой силой. — Три главных отличия “вернувшихся”: холод, неприятный запах и неестественное свечение, — перечислил дед. — Не слушать никаких уговоров, головы дурить они будут вовсю. Серебро с селеном изгоняют их с гарантией. — Изгоняют? Но не убивают? — Как можно убить уже мёртвое, балбес? Отправить обратно и там запереть, чтоб не шастали, где ни попадя. Если с первой задачей мы худо-бедно управимся, то со второй могут возникнуть осложнения. Во всём слушать меня, и на Хельгу посматривайте, она в науке чертознайства десяток собак съела, извиняюсь за эдакую вульгарность…
До Пертсюкянлампи-Снетково добирались на дедовом “Патриоте”, причем Хемминг вести отказался, доверив штурвал наследнице. Попутно выработали диспозицию: согласно практически всегда достоверным народным верованиям, мертвяк появляется там, где его настигла физическая смерть, и всегда после заката. Валькирия объяснила вторую аксиому тем, что солнце оказывает на энергетическую структуру и волновые функции “вернувшихся” некое воздействие, но какое именно, неизвестно — в отличие от необычных животных вроде Лесных дев, ещё никому и никогда не удалось отправить “нежить” в лабораторию, ставить над ней эксперименты и показывать праздным экскурсантам.
Наша задача — отыскать карьер, где в 1915 году взорвался нитрат аммония. Это несложно, скальных выходов по берегу совсем немного. Затем попробовать создать из шариков агвиларита нечто наподобие круга, внутри которого будет находиться воронка, чтобы незваные гости не пролезли дальше. А уж когда наступит темнота и появятся бледные огоньки — начинать пальбу. Держаться плотно, иначе друг друга перестреляем, никуда не отходить!
— Слушайте, — меня осенило. — А ведь я знаю, где это! Гулял прошлым годом по ладожским пляжам и видел часовню. Старый сруб, совсем маленький, но часовня там точно есть! — Проверим, — согласился Хемминг. — Едва ли сто с лишним лет память о тех событиях сохранилась, но в такие случайности я не верю — кому нужна часовенка на пустынном берегу? — Часовни обычно ставят там, где происходит что-то нехорошее или необычное, — дополнила медноволосая. — Подъезжаем. Все готовы? С собой ничего лишнего!
Снетковское озеро ничем не отличалось от сотен других водоёмов Карельского перешейка. Круглое, с юга заболоченное, окружённое сосняком. Дед полушёпотом матерился на упадок нравов в современном лесничестве — много палых стволов, ноги переломаешь, а лес чистить надо. В отдалении, ближе к шоссе, заметны строящиеся дачные домики.
Берег Ладоги здесь крутой, невысоким семиметровым обрывом, под которым тянется широкая полоса гальки. Вот и часовня, совсем крошечная, безусловно частная инициатива. Чуть дальше широкий скальный выход бурого гранита.
— Глядите, — Ольга вытянула руку. — Левее и ближе к деревьям. Никаких сомнений, карьер был там.
Попробуйте зачерпнуть ложкой ореховый торт с краю, эффект будет сходный. Из скалы будто был вырван огромный сегмент, около полусотни метров по моим оценкам. Кругом каменная крошка — не привычные валуны, скруглённые в незапамятные времена ледником и впоследствии ветрами с водой, а именно осколки. Подойдя ближе, мы обнаружили остатки фундаментов, почти занесённые песком. Солнце стояло на ладонь от горизонта.
Действовали, не отклоняясь от плана. Ольга с Данилом отправились разбрасывать вокруг агвиларит — вряд ли мы потом (если это “потом” настанет) найдём драгоценные шарики, но это неважно, сейчас ставки повыше.
Это началось в сумерках. Над проломом взвились десятки “светлячков”, стало настолько холодно, что мокрая галька у берега покрылась инеем. Появился ещё один эффект, который я не отмечал предыдущими ночами — сначала потянуло озоном, вскоре начало пахнуть чем-то наподобие подгнившей картошки, завалявшейся в погребе…
Но самое неприятное — валом нараставшие звуки. Голоса. Монотонные, тоскующие, злые.
…Идите к нам…
…К нам…
… Почему вы не хотите идти?..
И были они так похожи на голос, звавший совсем недавно из угольной темноты моего дачного двора — “Лёня… Лёня… Лёня- Лёня- Лёня… ” — что меня будто ознобом пробрало до костей.
Вихрь огней не распространялся дальше, чем на два десятка шагов от полуразрушенного гранитного выхода, агвиларитовая граница работала.
— А вот теперь, — валькирия взвела курки на своей двустволке, — Начинаем.
Четыре залпа, тонкое пение дроби. Я едва не оглох от нарастающего воя — изумлённо-яростного. Колеблющиеся тени начали расползаться клочьями белёсого тумана.
Мне в затылок ударило морозным ветерком.
— Да чёр-рт возьми!
Нас обтекали два ручейка мертвенных светлячков. Ну конечно же, погибшие находились не только в карьере, но и рядом с ним, в строениях у берега!
