Коронованный рыцарь - [44]

В числе рассказов, слышанных Олениным о Павле Петровиче, был следующий, обошедший все петербургские гостиные, случай, происшедший с генерал-прокурором графом Самойловым.

Он однажды опоздал приехать во дворец, и государь, выйдя, по обыкновению, в шесть часов к своим министрам, тотчас заметил, что генерал-прокурора еще не было.

Павел Петрович вынул часы и стал время от времени на них посматривать.

Прошло четверть часа, полчаса, а Самойлова все не было.

Государь подозвал к себе одного из адъютантов и приказал поставить у крыльца дворца офицера сторожить приезд генерал-прокурора и тотчас ему доложить о нем.

Граф Самойлов приехал без двадцати пяти минут семь.

Павлу Петровичу было тотчас доложено.

Он пошел к нему на встречу через несколько комнат и, встретив, как гостя, усадил и сказал:

— Теперь уж, граф, более чем половина седьмого часа, и все то, зачем вы были мне нужны, я уже сам, вместо вас, сделал и теперь вы мне не нужны. Извольте ехать обратно и приезжайте уже к вечеру, в назначенное время.

Граф был поражен этими немногими словами, как громом, и, конечно, уже в следующие дни не опаздывал.

Урок этот послужил на пользу и всем другим.

Этот рассказ вспомнил Виктор Павлович и сонный вскочил с постели, оделся с помощью Степана и, сев на поданные уже к крыльцу сани, поехал в Зимний дворец.

От дежурного адъютанта он узнал, что государь примет его перед разводом и что высочайший приказ о зачислении его в измайловский полк капитаном послан еще вчера.

Пришлось ожидать часа два.

Раний приезд его не был, однако, лишним, так как адъютант сказал ему, что о его прибытии будет сейчас же, по заведенному порядку, доложено государю.

Оленин вмешался в толпу ожидающих, как и он, приема офицеров разного рода оружия, прибывших для смены караула или развода.

Он прислушался к разговорам.

— Молодец, Чулков, в одни сутки смастерил себе новый мундир… Посмотрим, заметит ли его величество… — говорили в кучке офицеров, близ которой стоял Виктор Павлович.

— Какой Чулков? Какой мундир? — послышались вопросы, видимо, не посвященных в предмет беседы.

— Гвардейский сержант… еще совсем юноша…

— Что же с его мундиром?

— Да ничего… Вчера на разводе он стоял крайним в шеренге… Молодец, высокий, статный… Государь обратил на него внимание, до тонкости рассмотрел его мундир и даже погладил сукно, да вдруг и говорит:

— Какое прекрасное суконце! Небось, оно недешево куплено! Почем заплатил за аршин?

— По шести рублей, ваше величество! — ответил Чулков.

— О, поэтому, — подхватил государь, — весь мундир тебе дорогонько обошелся; а небось одного-то на год мундира мало?

— Конечно, мало, ваше величество, — сказал сержант, — а мундира два надобно.

— Прибавь к тому и третий, хоть подносок, — сказал государь. — Но сколько за тобою, друг мой, душ?

— Сорок.

— Сорок только! — подхватил государь. — Ну, жалок же ты мне! Как ты, бедненький, и пробиваешься еще.

Сказав это, государь отошел, а Чулков, не будь глуп, тотчас сообразил, для чего это было говорено ему и сегодня уже явился в очень хорошо сшитом мундире, но толстого сукна, и стал опять крайним в шеренге. Вот мы и соображаем, что будет… Заметит ли государь такое быстрое исполнение его желания или нет?

— Это, на самом деле, любопытно.

В другом месте несколько статских сановников толковали о небывалом до того времени награждении духовенства орденами.

Перечисляли даже духовных особ, которые были награждены орденами Андрея Первозванного, святого Александра Невского и святой Анны.

Император Павел Петрович повелел носить ордена на шее, а звезды на мантиях и рясах.

Орденом Андрея Первозванного был украшен новгородский митрополит Гавриил, святого Александра Невского — архиепископы казанский — Амвросий и псковский — Иннокентий и святой Анны — протоиерей гатчинский Исидор и Преображенский Лукьян.

Наконец, государь вышел, готовый отправиться на развод.

Военный элемент быстро исчез из приемной, отправившись к своим частям.

Павел Петрович сделал общий поклон присутствующим, сказал несколько приветливых слов и, между прочим, заметив Оленина, подошел к нему.

— Поздравляю… Приказ о зачислении в Измайловский полк отдан. Шей форму и служи верой и правдой…

— Рад стараться, ваше величество, — сказал Виктор Павлович и опустился перед государем на одно колено, как делали и все другие, с которыми разговаривал его величество.

Павел протянул ему руку, которую тот с благоговением поцеловал.

— Оставайся на разводе… выпьешь потом чарку водки… Встань…

— Благодарю покорно, ваше величество.

Приглашение остаться на разводе совершенно отвечало мыслям Оленина.

Он хотел это сделать и без приглашения, в качестве постороннего зрителя, каковых было в то время много ежедневно при разводе, так как народ собирался посмотреть на своего государя.

Виктора Павловича заинтересовала история с мундиром сержанта Чулкова и ему хотелось узнать ее окончание.

Теперь, в качестве приглашенного, он мог быть ближе к государю.

Павел Петрович вышел на площадь, перед выстроенными частями войск, и поздоровался с ними.

Громкое «здравия желаем, ваше величество», разнеслось по воздуху.

Надежды сержанта Чулкова сбылись. Государь заметил снова и его, и его новый мундир.