— Огюст, хватит! — крикнул я, едва его догоняя, но все-таки догоняя — продолжая срезать углы там, где считал это безопасным. Я почти с ним сровнялся, но Огюст снова резко дернул поводья, справедливо полагая, что я собираюсь перехватить их. С удил его коня клочьями полетела пена, и мы снова свернули, на всем скаку влетев в поворот.
Лошади дико заржали, вскидываясь на дыбы, раздались громкие проклятия, не только мои с Огюстом, — когда мы чудом не столкнулись лоб в лоб со встречной парой, несущейся так же сломя голову, как мы. Лес пронзил звонкий вскрик, и всадница в изумрудном платье скатилась с седла своей серой лошадки в густые придорожные заросли. Но нет худа без добра — теперь мы все опомнились и остановились, сдерживая разгоряченных лошадей.
— Спокойно, Танкред! — я похлопал коня по взмыленной шее, соскакивая на землю, чтобы помочь даме выбраться из кустов.
Впрочем, она сама выбралась из них довольно проворно. Слава богу, цела. И пожалуй, колючки малины были последней неприятностью из тех, что ее сейчас волновали. Она подняла голову, и из-под расшитой серебром шляпки выглянуло побледневшее личико с огромными, прозрачно-зелеными — будто светящимися изнутри, как этот пронизанный солнцем лес — глазами. Я узнал ее и, ахнув, остолбенел. Это была Жанна дю Ранталь, собственной персоной. Она тоже узнала меня и, испытала от этого огромное облегчение.
— Слава богу, — выдохнула она, — это вы!
— Слава богу? — хмыкнул кто-то — до безумия раздражающий, ненавидимый голос. — Да он чуть не свернул вам шею!
О причинах, вовлекших ее в безумную скачку, я мог не спрашивать. Когда я узнал ее, то знал уже и все остальное. Я перевел взгляд на человека, который за ней гнался, и меня захлестнула сумасшедшая ярость.
— Дизак, как вы смели?! — рявкнул я, не заметив, как, выпрямившись, оказался уже с обнаженной рапирой в руке. Впрочем, едва стало ясно, что произошло, стало так же ясно, что драки не избежать.
Дизак продолжал сидеть на лошади, небрежно опираясь локтем о переднюю луку, и презрительно улыбался, хотя одновременно на его лице ясно читалась досада, приправленная ненавистью.
— Шарди, малыш, рад встрече! Давно не виделись.
Не виделись мы с тех пор, как пару месяцев назад повстречались при обстоятельствах, после которых сами не заметили, как очнулись уже дома, оба еще живые, и очень об этом сожалеющие. Полученная именно в тот раз рана под ключицей, до сих пор еще давала о себе знать, как сейчас, после скачки. Эта неприятная пульсация не сделала меня ничуть дружелюбнее.
— К черту ваши радости! Слезайте на землю, и объясните, что тут происходит — ваша кровь будет достаточно красноречива!
Я действительно готов был убить его на месте. Особенно сейчас.
— О, нет, — тревожно воскликнула Жанна, судорожно вцепляясь в мой рукав. — Не нужно. Пусть он уедет!
Огюст, уже вполне образумившийся и тоже в первый же момент спешившийся, чтобы удостовериться, не пострадала ли дама, положил руку на эфес шпаги и чуть высвободил ее из ножен, внимательно поглядывая на нас всех.
— То есть, сбежит? — вопросил я намеренно оскорбительно.
Серые глаза Дизака полыхнули темным огнем, на губах под тонкой линией смоляных усов мелькнула странная веселая улыбка. Он ловко соскочил с седла, приземлившись упруго, как поджарая рысь.
— С удовольствием, идиот. Ты сам напросился. Только боюсь, что кровь будет твоя.
Идиот? Я усмехнулся. Может быть, а может, и нет. Может, он старше, сильнее, наглее и к нему успела пристать репутация закоренелого и удачливого бретера, но если я не убиваю людей при каждом удобном случае, это еще не значит, что я этого не умею. В прошлый раз мы отделали друг друга примерно в равной степени.
Дизак шагнул было вперед, положив руку на эфес длинной бретты, но вдруг замер и прислушался.
— Это еще что?
Поблизости послышался сильный хруст и стук копыт.
— Эй! — раздался звонкий баритон Рауля. — Огюст, Поль, где вы прячетесь?
— Это наши, — сказал Огюст. — Эй, мы тут!
— Какого дьявола?.. — с досадой прорычал Дизак. Миг — и он снова оказался в седле. — Я должен был догадаться, что вас тут — целая стая!
— Вернитесь, черт побери! — воскликнул я, собираясь броситься за ним, но Жанна очень ловко именно в этот момент повисла на моей руке всем своим весом. Я споткнулся.
— Чтобы меня прикончили ваши дружки? — насмешливо осведомился Дизак. — Увольте! Ну, вот, пожалуйста.
Он с мрачной усмешкой уставился поверх меня. Я оглянулся. На тропе за нами стояла живая конная статуя разгневанной Дианы, по обе стороны от нее возвышались Рауль и Готье, оба с ладонями на эфесах. В изящной тонкой руке богиня-охотница сжимала пистолет, твердо направленный в сторону Дизака.
Поединок с треском провалился.
— Прощайте, — сказал Дизак, и любезно коснувшись шляпы с зеленым пером, приколотым золотой пряжкой, чуть поклонился Диане. — Еще увидимся.
Он пришпорил своего буланого жеребца и вскоре исчез из виду.
— Зачем? — укоризненно спросил я Диану.
— Я не люблю, когда обижают моих подруг, — ответствовала Диана, уже спрятавшая пистолет в седельную кобуру. «Представь себе, я тоже», — подумал я. А впрочем, действительно, что еще им было делать — заблудиться на полчаса в лесу на ближайших тропках, не догадываясь, откуда доносится шум?
