Коронованный лев - [118]

— Как вам кажется, — спросил я тихо, — это похоже на одержимость?

— Почему вы спрашиваете?

— Эти черные тени… Видите ли, мне будет сложно объяснить это иначе так, чтобы вы смогли меня понять. Дело в том, что сейчас я не совсем тот человек, которого вы знали раньше.

Она смотрела на меня со смесью испуга и недоверчивости, и странного облегчения. Казалось, причина последнего была именно в ее недоверчивости — она была уверена, раз я говорю об этом, значит, все не может быть настолько плохо. Она покачала головой.

— Нет, вы тот же самый, за всей этой тенью!

— И так, и не так, — возразил я с некоторым усилием, хотя таким соблазном было согласиться. — Я помню то, чего помнить не должен, мне принадлежит память другого человека, который даже еще не родился. И может быть — не одного. Вы способны поверить в такие вещи?

Жанна выглядела потрясенной.

— О чем вы говорите?

— О том, что я не тот…

— Нет, — быстро перебила она, вдруг протянув руки и легко и нежно проведя пальцами по моему лбу, отчего у меня окончательно пропало желание ей возражать и думать о чем-то еще. Но думать было нужно. — Нет, — повторила она, — вы тот же самый, только вы уходите от меня, куда-то во мрак и холод, и не зовете меня с собой, вы в другом мире, отделенном от этого заколдованной стеклянной стеной. Не уходите туда без меня, прошу вас!.. — В ее глазах снова были слезы, но теперь они были теплыми и, казалось, все, чем я вольно и невольно хотел от нее отгородиться, пошло трещинами как лед на весенней реке.

— Я не могу, Жанна…

— Вы можете, — прошептала она с таким отчаянием, что уговаривать ее спасаться от меня показалось чистым безумием. — Когда я касаюсь вас, этой стены не существует, вы живой и настоящий, пусть случиться с вами может все, что угодно, и вы можете куда угодно уйти, если захотите, если ничто вас не удержит…

Я поймал ее руку и так же нежно прикоснулся к ней губами.

— Все не так просто. Я не хочу причинить вам вред, случайно, которого никогда вам не пожелаю. Но я ни за что не могу ручаться, даже за себя. Меньше всего — за себя. Может быть, когда все кончится… но я не уверен, что это кончится. А губить еще и вас я не хочу. Но знайте, если вам понадобится защита, насколько это будет в моих силах, я буду рядом…

— Вот видите, — проговорила она, чуть не плача.

Я не «видел» и посмотрел на нее удивленно.

— Что же?

— Тьма в вас — это не зло и не что-то чужое. Только опасность и боль. Оттого, что вас отрывают от всего, что вам дорого! — От этих слов я почувствовал, что внутри меня будто скрутило — в яростном протесте и попытке отрицать очевидное. — Тьма не внутри, а вокруг вас! Но ведь и мой дар, это тоже проклятие, вы же не боялись его?.. А если это из-за него — из-за меня с вами все это происходит?

— Конечно, нет! — воскликнул я.

— Вы уверены в этом? Настолько, чтобы утверждать? Вот видите, — повторила она тихо, после недолгой паузы. — Я не стою того, чтобы за меня бояться!

Мы буквально впились друг в друга взглядами, а потом я ее поцеловал. Ее веки, щеки и губы были мокры от слез.

Вот и хватит, — подумал я. — Не стоит ничего объяснять, когда объяснять уже ничего не нужно…

— Есть и другие, такие же как вы, — сказала она позже, спустя минуты или вечность, когда мы немного пришли в себя.

— Да. Есть. И их ты тоже чувствуешь?

Она кивнула.

— Их много? — спросил я. Совсем удержаться от подвохов я не мог. Нас все же безнадежно разделяло многое, что бы она ни говорила. И я не был до конца таким, как ей хотелось верить.

Она покачала головой.

— Я знаю лишь одного.

— И это случилось там же? На лесной дороге?

— Да, ты знаешь… — будто признала она.

— И поэтому ты не хотела, чтобы мы с ним столкнулись? Мы все еще враги, и теперь — больше чем всегда.

Снова легкий кивок, но затрудненный, будто она отчаянно сдерживала какое-то чувство.

— Боюсь, что это будет невозможно, — сказал я, невольно извиняясь.

— Я поняла это еще тогда, — тихо всхлипнула она. — Ведь ты тогда не знал, что он стал таким же, а я не знала, как тебе объяснить.

— Многое я не сумею объяснить тебе, даже если захочу.

— И это я тоже знаю…

Мы еще немного помолчали. Я слушал удары ее сердца.

— Жанна, — проговорил я наконец. — Опасность, грозящая нам — это одно. Но ты помнишь, я спрашивал тебя о городе.

— Помню, ты ведь знаешь, что будет дальше.

— Знаю. И все же не чувствую так как ты. Мое знание не абсолютно. Я знаю, что должно быть. Но знаю, что все может измениться. Только не знаю — как, и изменится ли. Это все равно, что начать заново старую игру, каждая партия в которой может быть сыграна по-разному.

— Будущее всегда ненадежно, — сказала Жанна мягко, — ты ведь знал это и раньше. И для меня тоже.

Хорошо, когда только будущее, — подумал я. — Но ненадежно не только будущее. Ненадежно и настоящее и любое давно минувшее прошлое… Все время — ненадежно, зыбко как прах.

Жанна крепко, почти испуганно обхватила меня руками.

— Не уходи!.. Ты здесь. Здесь и сейчас — это тоже существует! Это все-таки существует!..

— Да, да… — я с некоторым усилием сосредоточился. Жанна серьезно смотрела на меня.

— Не знаю, есть ли какая-то связь. Но есть еще странные люди. Много других, — сказала она.