Коронная башня. Роза и шип - [58]

– Вы что, никогда не работаете? – удивился Адриан.

– Почему же, тружусь не покладая рук. – Аркадиус широко улыбнулся. – Только что закончил читать лекцию по углубленной алхимии. А теперь хотел бы выяснить, как у тебя дела.

– То бишь узнать, готов ли я выполнить последнюю волю отца?

– В общем-то, да.

– Кто такой этот Ройс…

– Мельборн.

– Да, Ройс Мельборн. – Адриан вспомнил шерифа Малета и стал гадать, что можно узнать о человеке по имени, и ему не понравилось, куда его завели эти мысли.

Аркадиус улыбнулся.

– Он словно щенок прославленного охотничьего пса, которого били все когда-либо имевшиеся у него хозяева. Он драгоценный камень, который требует огранки, требует определенных усилий. Он будет испытывать тебя – тщательно проверять. Ройсу нелегко заводить друзей, и быть его другом тоже нелегко. Не злись. Именно на это он и рассчитывает. Он этого ждет. Он попытается оттолкнуть тебя, но ты его проведешь. Слушай его, доверься ему. Этого он никак не ожидает. Да, это трудно. Тебе придется набраться терпения. Но если получится, ты заведешь друга на всю жизнь – такого, который без оружия полезет в пасть дракона, если ты его об этом попросишь. – Аркадиус видел, что Адриан ему не верит, и заговорил тише. – При всех твоих испытаниях и лишениях ты, дружочек, по сравнению с ним вел жизнь, полную привилегий. Начнем с того, что Ройс никогда не знал своих родителей. У него в памяти не осталось ни размытого образа, ни знакомого голоса, мелодии или интонации. Его бросили младенцем в грязном городе. Он даже не знает, как ему удалось выжить, или, по крайней мере, отказывается рассказывать. Он мне совсем не доверяет, но при этом доверяет мне больше, чем кому-либо другому. Это о многом говорит. Все, что мне удалось у него выпытать – он бы, разумеется, употребил слово «украсть», – это то, что его воспитали волки.

– Волки?

– Спроси его об этом как-нибудь.

– Не больно-то он разговорчив, особенно со мной.

Адриан снял с перил щетку и провел ею по спине Танцорки. Лошадь не надо было чистить, но он подумал, что ей это будет приятно.

– Думаю, ты прав! Да и истории его весьма печальны, но что еще может рассказать человек, которому в семилетнем возрасте приходилось душить своих друзей, чтобы выжить. Примерно в этом возрасте Ройс совершил первое убийство. Вообще-то он не знает, сколько ему лет, понимаешь ли. Ему недоступно многое из того, что мы считаем само собой разумеющимся.

– Как вы познакомились?

– Я его купил, – сказал профессор.

Адриан замер.

– Так… Это не совсем то, что я ожидал услышать.

– А чего ты ожидал?

Адриан вскинул руки, как бы сдаваясь. Он и в самом деле не знал.

– Ну… в любом случае не этого.

– Видимо, мои приятные манеры ввели тебя в заблуждение, и ты решил, что я осуждаю рабство.

– Он ваш раб? – ужаснулся Адриан.

Танцорка повернула голову и ткнулась в него носом. Адриан все еще держал в руке щетку, но забыл, для чего она ему нужна.

Аркадиус рассмеялся:

– Нет, конечно. Я действительно осуждаю рабство и считаю сию практику отвратительной, да и Ройс убил бы меня, реши я провернуть что-нибудь подобное. Он вообще ненавидит, когда его контролируют, так что я, как ни странно, одновременно его заклятый враг и лучший друг. Между этими понятиями очень тонкая грань. Как будто дружишь с тигром.

Адриан уставился на него.

– Вы сказали, дружишь с тигром?

– Да. А что?

– Просто вы не первый, кто сравнивает его с тигром.

– Это важно?

– Не знаю…

Аркадиус посмотрел на него с любопытством, но Адриан не стал ничего объяснять. Ему вообще не хотелось об этом думать, просто показалось весьма странным, что два человека использовали в отношении Ройса слово «тигр» – два человека, которые, скорее всего, никогда не видели живого тигра. Но Адриан видел.

Танцорка переступила с ноги на ногу и принялась хвостом отгонять муху. Вспомнив о щетке, Адриан снова занялся лошадью.

– Так почему вы еще живы? – спросил он профессора. – Вернее, почему он вас до сих пор не убил?

Аркадиус снял с крюка на стене пустое ведро, перевернул его, поставил на землю и осторожно уселся.

– Если я слишком долго стою, у меня начинает болеть спина, а я простоял на ногах большую часть лекции. Надеюсь, ты не возражаешь, если я присяду. Возраст – отвратительная штука. Может, поэтому Ройс меня не убил, оставил страдать, а может, в нем еще осталось немного человечности. Видишь ли, он был заключенным в Манзанте, в соляной шахте. Воистину чудовищное место. Говорят, соль там высасывает из человека душу, прежде чем забрать у него жизнь. Я дорого заплатил за его освобождение, но при условии, что он пойдет со мной. Он согласился и позволил мне учить его.

– Разве разумно было его освобождать? Насколько мне известно, люди обычно попадают в тюрьму не случайно.

– Это никоим образом не было случайностью, хотя, как ни странно, его туда отправили за преступление, которого он не совершал.

– Сомневаюсь, что есть хоть какие-то преступления, которых этот человек не совершал.

– Наверное, ты прав. Я не совсем точно выразился. Он не совершил то конкретное преступление, за которое его посадили в тюрьму. – Старик скривился, стараясь занять более удобную или хотя бы менее болезненную позу. Видно было, что сидеть на ведре в конюшне ему нравилось не больше, чем Адриану путешествовать под дождем.