Как только человек вышел из тени, Уайатт Деминталь понял, что сегодня будет худший и, возможно, последний день в его жизни. Человек в одежде из грубой шерсти и кожи казался ему смутно знакомым. Более двух лет назад Уайатт видел его лицо при слабом свете трактирных свечей и надеялся никогда больше не увидеть. Человек был вооружен тремя мечами — старыми, видавшими виды, с потертыми рукоятями. Высокий, едва ли не на голову выше Уайатта, с широкими плечами, мощными руками и ногами, он стоял, глядя на Уайатта, как кот смотрит на мышь.
— Вы барон Делано ДеВитт из Дагастана? — спросил он тоном обвинителя.
Сердце у Деминталя сжалось от страха. Даже после того как он узнал этого человека, тот внутренний жизнелюбец, который все еще обитал в нем и каким-то образом пережил все эти кошмарные годы, не терял надежды, что это всего лишь ограбление. Но когда он услышал эти слова, у него пропала всякая надежда на благополучный исход этой встречи.
— Простите, это какая-то ошибка, — с напускной беспечностью и как можно более спокойным голосом ответил Уайатт, притворяясь, что не догадывается, о чем идет речь.
Для пущей убедительности он даже постарался максимально ослабить свой калианский акцент.
— Ничего подобного, — возразил человек, преграждавший ему путь. Он пересек улочку и подошел ближе. Расстояние между ними, оставлявшее хоть какую-то надежду, стремительно сокращалось. Уайатт хорошо видел его руки, лежавшие на рукоятях мечей, и это пугало его еще больше. Сам он был вооружен неплохой саблей, но этот человек явно его не боялся. Оставалось одно — попробовать отговориться.
— Дело в том, что мое имя — Уайатт Деминталь, поэтому я полагаю, что вы ошиблись.
Уайатт ухитрился произнести все это без запинки и остался весьма доволен собой. Ценой неимоверных усилий он заставил себя расслабиться, опустил плечи, мило улыбнулся и спокойно огляделся по сторонам, как мог бы поступить на его месте честный, ни в чем не повинный человек.
Они встретились в узком грязном переулке, всего в нескольких ярдах от того места, где Уайатт снимал комнату. Было темно. Прямо за его спиной возле съестной лавки висел фонарь. Уайатт видел его дрожащие отсветы на лужах, оставшихся после дождя на мощенной булыжником дороге. Из таверны «Серая мышка», находившейся у него за спиной, доносились громкая музыка, приглушенные голоса, смех, обрывки спора. Громко мяукнула невидимая кошка, раздался грохот упавшего горшка. Где-то проехала повозка, грохоча колесами по мокрому камню. В этот поздний час на улице оставались только пьяницы, шлюхи и те, чьи дела делаются под покровом ночи.
Человек подошел еще ближе. Его взгляд не понравился Уайатту. В глазах его читались суровая, упрямая решимость и, что более всего напугало Уайатта, нечто вроде сожаления.
— Это ведь ты нанял меня и моего друга выкрасть меч из замка Эссендон.
— Простите. Я и в самом деле не представляю, о чем вы говорите. Я даже не знаю, где находится этот Эссендон. Должно быть, вы меня с кем-то спутали. Наверное, из-за шляпы. — Уайатт снял свою широкополую шляпу и показал ее человеку. — Видите ли, эта шляпа обыкновенная, потому что ее может купить кто угодно, но в то же время редкая, поскольку мало кто сейчас носит такие. Вероятнее всего, вы видели кого-то в такой же шляпе и приняли меня за него. Каждый может ошибиться, но я не в обиде, могу вас заверить.
Уайатт снова надел шляпу, слегка загнув поля с одной стороны. Помимо шляпы, на нем был дорогой камзол из черно-красного шелка и короткий яркий плащ, однако отсутствие бархатной отделки вкупе с поношенными сапогами выдавало его теперешнее, более чем стесненное положение. Еще сильнее его выдавало золотое кольцо в мочке левого уха: единственное напоминание о жизни, с которой он вынужден был расстаться.
— Когда мы добрались до часовни, король лежал на полу. Он был убит.
— Да что вы говорите? Очень грустная история, как я погляжу, — сказал Уайатт, подтягивая красные перчатки: он всегда так делал, когда нервничал.
— Стража была наготове. Нас бросили в темницу и едва не казнили.
— Мне очень жаль, что с вами обошлись столь жестоко. Но, как я уже сказал, я не ДеВитт. Я никогда о нем даже не слышал. Если наши пути когда-нибудь пересекутся, непременно передам ему, что вы его разыскиваете. Кто именно разыскивает, могу я узнать?
— Рийрия, — сказал человек с тремя мечами.
Фонарь за спиной Уайатта погас, и одновременно кто-то, стоявший сзади, прошептал ему на ухо:
— По-эльфийски это означает двое.
Сердце Уайатта забилось еще быстрее. Не успев повернуться, он почувствовал на своем горле острие меча. Он замер, едва дыша.
— Ты обманул нас. Мы едва не погибли, — произнес мрачным голосом тот, кто стоял у него за спиной. — Ты заключил сделку. Отправил нас в часовню, чтобы свалить на нас всю вину. Я здесь, чтобы отплатить тебе за твою «доброту». Если тебе есть что сказать, говори сейчас, только тихо.
Уайатт был умелым картежником. Он мог распознать блеф и понимал, что человек за его спиной не блефует. Он пришел не затем, чтобы пугать Уайатта или шантажировать, чтобы получить деньги или какие-либо сведения. Ему и так уже было известно все, что он хотел знать. По его голосу, тону, словам, по его дыханию можно было понять, что он пришел, чтобы убивать.
