Корона за любовь. Константин Павлович - [167]

Любовидзский же бежал, петляя, от комнаты к комнате, но конца коридора его нагнали молодые и сильные студенты. Первый штык вонзился в его спину, потом были ещё шестнадцать...

Лишь после того как кровь обрызгала все стены и пол коридора, конфедераты поспешили к двери кабинета. Она оказалась закрытой, и студенты начали разбивать её прикладами, руками и ногами. Дверь не поддавалась — старая, дубовая, она скреплялась ещё и широкими железными полосами и не желала открываться при всех усилиях.

Другой отряд убийц наскоро пробежал двор и сгрудился у заднего подъезда. Навстречу им шёл такой же тучный, невысокий человек в генеральском мундире. Это был состоявший при великом князе генерал Жандр, всем свои обликом очень похожий на Константина.

Студенты тут же подскочили к нему, штык прошёл через всё тело генерала, и он упал. Ещё и ещё кололи убийцы бездыханного человека, в сумерках не различая его лица. Потом остановились и закричали тем, кто был внутри дворца:

— Спускайтесь вниз, он убит!

Но те, что ломились в дверь кабинета великого князя, ещё долго и бешено колотили прикладами дверь, выбили кусок толстой старой древесины, увидели через образовавшуюся щель, что комната пуста, и принялись крушить всё, что попадалось под руки.

Звенели осколки стекла, с серебряным звоном лопались старые зеркала, ножки больших прямых стульев ломались о столы и комоды, а диваны с жалобным треском выпускали пружины через вспоротую ткань обивки.

В узкое окно крохотной башенки Константин видел, как скользнули со двора красные конфедератки — над Варшавой уже занималось огромное зарево двух больших пожаров, били в стёкла башенки гулкие тревожные звуки колоколов, зазвонивших со всех католических костёлов, слышались выстрелы, шум и движение заполнили все улицы Варшавы.

Только семивёрстное расстояние да рощи на дорогах заглушали их, но Константин понял, что всё, о чём упорно твердили ему анонимы и о чём предупреждали агенты, началось...

«Варшава восстала, — с ужасом думал он, — и против кого? Против монарха, обласкавшего её своим вниманием, восстановившего страну, сейм, польский язык, войско». Поляки хотели убить и его, кто так их любил, кто позволил стране принимать реки денег, что текли в Польшу из нищей России, порох и пушки, ружья и обмундировку. Теперь они хозяйничают в арсенале, грабят всё, что было доставлено им же из России.

Константин дрожал от холода и горя: в башенке не было камина, а его лёгкий халат не держал тепла.

Он обернулся к Фризе — тот без слов понял великого князя, кивнул головой, прислушался к мёртвой тишине, охватившей Бельведерский дворец, и осторожно отворил маленькую дверцу на винтовую лесенку.

Фризе принёс из кабинета мундир и ботфорты, шпагу и пистолеты.

Константин быстро оделся и тут же повернулся к Фризе.

   — Что с княгиней? Она жива?

   — Они не посмели ворваться в её покои, — ответил камердинер.

   — А я поначалу кинулся к ней, чтобы защитить, — горестно поник головой Константин, — лишь потом уразумел, чем ближе ко мне, тем больше опасности для неё...

Из окна башенки при далёком отсвете пожаров он увидел, что у Бельведерского дворца начинают собираться войска: тёмные тени солдат, ржание лошадей показывали, что прибыл гренадерский конный полк.

Константин сбежал по лесенке, прошёл кабинет, отодвинул задвижки. В конце коридора лежал в луже крови труп Любовидзского, в столовой царил хаос, все стёкла больших окон были выбиты, и осколки хрустели под ногами. В сумраке при отблеске зарева было видно, как ещё покачиваются ржавые спирали пружин разодранных диванов.

Великий князь то и дело натыкался на разбитую мебель, стащенные и разрезанные ковры, но почти не обращал внимания на разорение. «Кончилась спокойная славная жизнь в Варшаве, — внезапно подумалось ему, — что ждёт меня теперь, какая участь предстоит?..»

Ему показалось, что стоит взять командование над русскими полками, что должны были по тревоге собраться у Бельведерского дворца, выступить на улицы Варшавы, принять бой, и поляки покорятся.

Но он понял, что этот созревший в его голове план неосуществим: русских было вдвое меньше, чем поляков, — у них было хорошо снаряженное, сильное, дисциплинированное войско. И он сам создал это войско, своими руками сотворил себе противника.

Единственный путь сберечь русские полки — вывести их из города, постараться любой ценой сохранить, не ввязываться в кровавую сумятицу на улицах Варшавы. «Пусть сами с собой разберутся, — с тоской подумал он. — Найдутся же среди поляков здравомыслящие люди, не позволят черни резать и грабить...»

Уже строились поблизости от дворца солдаты, уже перекликались в сумраке, уже ржали лошади под торопливыми всадниками, когда Константин вышел на площадку перед Бельведерским дворцом.

К нему подошёл вице-адмирал Колзаков. Он едва добрался до Бельведера, обходя Варшаву окольными дорогами, выведя своих солдат из-под огня восстания.

Константин молча пожал ему руку. Колзаков также молча щёлкнул каблуками.

   — Ступай, — наконец после долгого молчания сказал Константин, — отыщи княгиню на её половине. Я поручаю её тебе, вези её куда хочешь, лишь бы она была в безопасности.