Короли и убийцы - [35]

— Ух ты, похоже, у нас тут или ячейка мятежных альвов, или кто-то, кто ну очень сильно увлечен альвийской тематикой, — восхищенно вздохнул Гленард.

— Тебе это нравится?

— Мне нравится всё, что интересно. А это, друг Крейган, ну просто чрезвычайно интересно!

— Ты такое раньше видел?

— Только в книгах, — Гленард с сожалением покачал головой, — но всегда хотел увидеть.

— Так кто тебе мешал это сделать самому?

— Люди бы не поняли, — усмехнулся Гленард. — Да и это было бы не то. Интересно ведь увидеть ритуалы, сотворенные самими альвами. А это непросто. Кроме того, хочешь, верь, хочешь, нет, но обряды такого высокого уровня, как говорят, могут действительно воздействовать на жизнь тех, кто их проводит или в них участвует. Причем, далеко не всегда положительным образом. Не знаю, правда ли это, но рисковать бесцельно как-то не хочется.

— Думаешь, здесь, в нашем тихом Кратхольме есть мятежники? Так далеко на севере?

— Я однажды встретился с целой альвийской бандой в маленьком тихом баронстве далеко на востоке. Так что, чем демоны не шутят. Не стоит относиться к такому слишком несерьезно. Если это кто-то из фанатичных мятежных альвов, они могут быть чрезвычайно опасны.

— Возвращаемся в замок? — предложил Крейган. — Расскажем генералу и Его Величеству?

— Пока нет, — Гленард покачал головой, — давай всё получше осмотрим.

Они подошли ближе к алтарю и кругам. Гленард взял со стола сплетенную звезду, осмотрел ее внимательно, положил обратно. Брал один за другим пучки трав и цветов, осматривал их, нюхал и клал обратно. Прошел вдоль стен, внимательно всматриваясь в оружие и в баннеры, развешанные по стенам. Наконец, вернулся к кругам в центре пещеры, присел, внимательно разглядывая символы на камнях. Потом внезапно рассмеялся и встал.

— Что? — удивился Крейган.

— Ну, ведь лажа же, — Гленард, веселясь, посмотрел на него. — Обман. Имитация. Или дешевая профанация. Нет у нас с тобой здесь альвийской ячейки, Крейган, уж извини. У нас или какие-то юные поклонники альвийских ритуалов, или просто нас хотят запутать.

— Почему ты так думаешь?

— Травы и цветы в связках, ну никак не сочетаются друг с другом, — начал перечислять Гленард. — Ветки в звезде связаны шерстяной нитью, а должны быть сухими травами или, на худой конец, льняными нитками. Нельзя сочетать растительное и животное. Написанные на тех тряпках на стенах изречения просто выдернуты из книг, причем с ошибками. Они не о чем. Оружие на стенах — при чем здесь вообще оно? Если это алтарь, это место общения с богами, с оружием в него, как правило, не ходят. И тем более не декорируют часовню дешевыми новодельными саблями.

— А круги?

— С первого взгляда всё хорошо, — показал Гленард, — есть три круга, каждый образован девятью камнями. Наружный круг — это символы стихий или, если хочешь, богов. Им же посвящена и девятилучевая звезда в самом центре. Средний круг — это символы реального мира. Травы, цветы, животные. А внутренний круг наполняется символами человека, то есть альва, его эмоций и мыслей. Символами мира внутреннего. Тройная великая триада. Три раза по три и так три раза. Двадцать семь всего. На том же принципе, кстати, построена и вера основной части бьергмесов, короля Тарстена, например. Только у них не девять, а двадцать семь богов, разделенных, как раз по девять, на три уровня иерархии. Но по сути у них то же самое деление, что и у альвов: верховные боги — это боги стихий, второй уровень — боги природные, а самый нижний, близкий к бьергмесам, уровень занимают боги, связанные непосредственно с повседневной жизнью людей гор.

— А другая фракция? У них же двадцать один бог, не двадцать семь?

— То же самое, только сбоку, — махнул рукой Гленард. — У них тоже три уровня богов, но не по девять, а по семь богов на каждом уровне. Никто из ученых на данный момент достоверно не описал, когда и как это различие возникло, так как всё, что касается жизни бьергмесов, довольно мало изучено. Но я бы рискнул предположить, что вера в двадцать семь богов возникла у южных бьергмесов, контактировавших, еще до нашего Исхода, с альвами. А северные бьергмесы сохраняли доктрину «трижды по семь». Кстати, наша с тобой религия также в основе своей построена на волшебном числе три.

— У нас же только два бога? — удивился Крейган. — Бог и Богиня.

— И ты.

— Я?

— Ну, не ты конкретно, — Гленард улыбнулся. — Ты, я, он, она. Человек в целом. Для каждого Бог и Богиня свои. И каждый образует это собственное, но неделимое сочетание: Бог, Богиня, Я. Поэтому, например, хотя мы и проводим разнообразные ритуалы, как и альвы, но для нас они не являются обязательными. Считается, что мы постоянно, каждую секунду, являемся частью этой великой тройственной системы и можем, каждый из нас может, общаться с Богом и Богиней напрямую, без сложных ритуалов. Об этом писали, например, Лунтсал Ардальвильдский и Тадеш из Жьелницы. У альвов и бьергмесов не так. У них общение с богами считается прерогативой священников и требует специальных ритуалов.

— Интересно, — Крейган посмотрел на круги. — И что с этими кругами не так?

— Да много чего не так. Ну, вот, например, во втором круге видишь, вот эту руну? Это руна Истлюмод — летучая мышь. Она не на своем месте. Круги строятся, исходя из стихий. Внешний круг делится на три части по трем стихиям: огонь, воздух и земля с водой вместе. Наши богословы и священники выделяют четыре стихии, иногда пять, включая разум, а альвы и бьергмесы признают только три стихии, считая воду частью земли. Ну, так вот, руны во внутренних кругах, а они могут быть разными, в зависимости от цели и случая, всегда расставляются в соответствии с секторами, образованными внешним кругом, стихиями. И здесь мы видим, что летучая мышь помещена в сектор, соответствующий стихии воздуха.