Короли без короны - [19]

— Но крестный никогда никому не прислуживал! — горячо возразил мальчик.

— Но твой крестный… — начал было Александр, но вовремя остановился. Говорить мальчику, что принц Релинген и какой-то бастард это не одно и тоже, было слишком жестоко. — Когда ты станешь таким же большим как принц Релинген, ты тоже никому не будешь прислуживать, — примирительно сообщил капитан. — Хотя, знаешь, королям прислуживают даже герцоги.

— А зачем? — в недоумении вопросил паж.

Александр утомленно провел рукой по лбу. Кажется, они вернулись к началу. Впрочем, после некоторых размышлений капитан вынужден был признать, что тоже не понимает этого. В глубине души шевалье де Бретей не сомневался, что когда-нибудь станет маршалом, однако ему не раз приходилось наблюдать, как старые и заслуженные маршалы, оказавшись при дворе, были вынуждены подавать королю сорочку, чулки и туфли. И действительно — зачем?

— Вот поэтому я служу в армии, а не при дворе, — задумчиво сообщил капитан мальчишке.

— Я тоже пойду в армию, — обрадовался Ален. — Как мой крестный и вы, сударь. Только сначала вырасту, — после некоторых раздумий добавил он.

Шевалье де Бретей покачал головой — армия для бастарда была ничуть не лучшим местом, чем двор. Но не вечно же принц Релинген будет пребывать в изгнании?!

— … Вот в старые времена, все было совсем не так, — болтал Ален, и шевалье Александр понял, что, задумавшись об армии, бастардах и изгнании принца, пропустил изрядный кусок из речи мальчишки. — Я читал в книжках, — похвастал паж. — Тогда дворяне были воинами, а вовсе не лакеями.

— Но у твоего крестного тоже были пажи, — возразил капитан. — А Можирон таскал за твоим крестным бумагу и карандаши.

Мальчишка споткнулся.

— Тогда почему он оскорбляет моего крестного? — с обидой спросил паж. — Он все время смеется надо мной… говорит, что я крестник труса. А это неправда — принц Релинген ничего не боится!

— А ты не плач, ты сам над ним смейся. Придумай забавный стишок на мотив модной песенки… Ты же умеешь сочинять стихи?

— Про ласточек… и розы, — растерялся Ален. — Это возвышенно и… дамам нравится…

Александр ошарашено остановился, но быстро пришел в себя.

— Если умеешь сочинять возвышенные стихи, значит сможешь сочинить и смешные, — заявил капитан. — Это как плавание. Если плаваешь, то плаваешь везде…

— А я не умею плавать, — признался мальчик. — Но я научусь, — поспешил пообещать он, уловив молчаливое неодобрение собеседника. — Слово чести!

— Отлично, — кивнул шевалье де Бретей. — Стихи это тоже просто. Главное — соблюдать размер, рифму и помнить, о чем ты собираешься говорить. Вот, к примеру, хорошая тема: маркиз де Можирон похож на лягушку — такой же зеленый, кривоногий и так же громко квакает.

— А разве лягушки громко квакают? — удивился паж.

— Еще как, — воскликнул шевалье Александр. — Это много хуже пушечной канонады — пушки спать не мешают, а вот лягушки — сколько угодно.

— Я попробую, — неуверенно проговорил шевалье де Шервилер.

— Ты не пробуй, ты сочиняй, — возразил Бретей. — Хочешь, начало?

       Однажды летом по утру —

       А Лувр встает так рано —

       Лягушки встретились в саду,

       Ведь берег Сены рядом.

Ален хихикнул:

— А зачем им собираться в саду?

— Чтобы посплетничать о своем родиче маркизе де Можироне, — пояснил Александр.

       И стали дружно рассуждать —

       А Лувр внимал им…

Капитан задумался.

— …рьяно! — подсказал Ален.

— А Лувр внимал им рьяно, — согласился Александр. — И Можирона поминать…

— Коль родич вылез в фавор! — выкрикнул паж.

Сочинители расхохотались.

— Неплохо, — похвалил Александр, отсмеявшись. — Теперь давай третий куплет. И постарайся, чтобы каждая вторая строчка упоминала Лувр, и чтобы из этих строк можно было сложить отдельное стихотворение.

Юноша и мальчик шли по переходу, распевая на ходу рождавшуюся дразнилку, хохоча во все горло, забыв обо всем на свете. Шевалье Александр, уже давно так много и легко не смеявшийся, больше не походил на сурового офицера, на язвительного придворного, ловким словцом срезавшего королевских фаворитов, даже на юного пажа, вечно снующего по коридорам Лувра в заботах и хлопотах. Более всего шевалье де Бретей был похож на мальчишку-школяра, вырвавшегося на каникулы. В какой-то миг юный офицер с удивлением почувствовал, что впадает в детство, но почти сразу убедил себя, что коль скоро его детство оказалось прерванным слишком рано, он имеет право ненадолго в него вернуться. Ален не думал ни о чем — он был счастлив.

Маленькая дверца бесшумно отодвинулась в сторону. Офицер и паж выбрались в широкий коридор, с улыбкой посмотрели друг на друга и разом отшатнулись.

Вишневый бархатный вамс с золотым шитьем, шелк, тафта, великолепные брюссельские кружева, вышитые шелковые перчатки и поверх перчатки перстень, аккуратно сработанный по размеру мальчишеского пальца, золотая цепочка с рубинами и еще одна цепочка с крохотным серебряным свистком, изящный кинжал… Все это так мало соответствовало требованиям этикета и рассказу маленького бастарда, что Александр ощутил исходящую от мальчика опасность, может быть, смертельную.

Залатанный грязный костюм, обветренное лицо, старая шляпа — нет, даже и не шляпа, а какое-то воронье гнездо — вовсе не соответствовали представлениям юного шевалье о том, как должен выглядеть благородный дворянин, и гораздо больше подходили бродягам и нищим, которых Ален прежде видел только издали. Два сочинителя, еще пару минут назад бывшие чуть ли не лучшими друзьями, вместе хохотавшие над особо забавной шуткой, перебивавшие один другого, довольные, веселые и беспечные, теперь остолбенело смотрели друг на друга, медленно заливаясь краской.