Короли абордажа - [31]

Относительно флота Агриппы исторические хроники утверждают, что его потери составили всего лишь три корабля. Правда это или нет, сказать сложно, да, впрочем, не так уж и важно. Главное известно — победа в генеральной битве за Средиземное море осталось за Агриппой.

Сам Секст Помпей наблюдал за сражением своего флота с берега. Что ему оставалось, видя, как гибнет его флот, а вместе с ним и все надежды на победный исход войны? Только плакать и рвать волосы! Теперь для Помпея все было кончено. Армия Октавиана была намного сильнее его легионов, к тому же в поддержку Октавиана высказался и третий член бывшего триумвирата — Лепид.

Октавиан и Агриппа надеялись, что победа уже одержана. Мир был поделен: Октавиану отошли Испания, Галлия, Адриатика и Италия с Римом, Антонию — самые богатые провинции Восточного Средиземноморья и Греция, Лепиду — Северная Африка. Но внезапно для всех в ситуацию вмешался выжидавший до того Лепид. Неожиданно для всех он вдруг решительно присоединил к своей армии оставшиеся «бесхозными» легионы Помпея и выдвинул свои претензии на большую долю помпеевского наследства, в том числе и на Сицилию. 22 готовых к бою легиона подтверждали серьезность его намерений. Только что, казалось бы, воссоединенной империи вновь грозил раскол. Обстоятельства принимали такой оборот, что Октавиану с Агриппой надо было начинать новую войну. Однако все решилось по-иному. Октавиану удалось за астрономическую сумму перекупить расположение лепидовских легионеров, и в одну из ночей Лепид попросту остался без армии, вся она перешла в лагерь Октавиана. Теперь, когда у последнего стало 45 легионов, а у Лепида ни одного, ни о каких претензиях на Сицилию уже не могло быть и речи. Понимая это, Лепид попросил пощады, которая и была ему дарована. (Последующие двадцать три года неудачный претендент на мировое господство довольствовался ролью богатого рантье на одной из вилл в пригороде Рима.) Только теперь можно было сказать, что война победно завершена.

Итак, несмотря на большую роль сухопутных армий, решающее поражение Помпею было нанесено на море Агриппой. В первом из двух сражениях он нанес решительное поражение неприятелю, а затем во втором и вовсе его уничтожил.

За морские победы над Помпеем Агриппа получил корону, в которой его изображают на монетах. В честь своих морских побед в 35 году благодарный флотоводец выстроил в Риме портик Нептуна. Его украшали живописные сцены похода аргонавтов.

Вот как оценивают историки военно-морского искусства действия римских флотоводцев в данной войне: «Надо заметить, что тактика Демохара совершенно не давала возможности вполне использовать быстроту и поворотливость его судов; и при Миле, и при Навлохе он выступил против неприятеля в развернутом строю; при этом условии бой мог принять только форму общей тесной свалки, в которой его корабли не могли воспользоваться всеми преимуществами, неприятельские же суда находились в самых выгодных условиях для навесной борьбы и абордажа. Помпеянцы и не прибегали ни к каким маневрам: шел бой одного корабля против другого, происходивший в общей тесноте, причем, сторонники Октавиана, которых таранить было очень трудно, могли со своей стороны использовать свои преимущества.

Во втором сражении (у Навлоха) большую услугу оказал вновь изобретенный Агриппой абордажный снаряд, так как, благодаря ему, не только атаки тараном, но и попытки обламывать противнику весла, были сопряжены для самих помпеянцев со значительным риском; изобретение это служит доказательством гениальных дарований Агриппы в области морской тактики.

Поворотливость кораблей давала Демохару полную возможность атаковать октавианцев с фронта и одновременно обойти их и атаковать во фланг или в тыл; весьма возможно, что при этом их сомкнутый строй был бы расстроен, что дало бы помпеянцам случай напасть на тяжелые корабли с боков или с кормы, а может быть даже атаковать один корабль сразу несколькими своими. Но у Домохара, по-видимому, не хватило находчивости; представление о морской тактики у него отсутствовало.

Единственным тактическим маневром в обоих этих сражениях является предпринятый Агриппой у Навлоха охват неприятельской линии, благодаря которому неприятель был прижат к берегу и почти полностью уничтожен; охват этот, правда, напрашивался сам собой, так как большая численность кораблей Октавиана сама по себе удлинила протяжение его боевой линии на левом фланге, в сторону открытого моря».

С Октавием против Антония

Наступили новые времена. Антоний продолжал оставаться на Востоке. Октавиан — весьма, надо сказать, лицемерно — обвинил его в «необоснованном» убийстве Секста Помпея. Это явилось дополнительным поводом к охлаждению и, в перспективе, стремительному ухудшению отношений между недавними союзниками. Вскоре Антоний публично заявил о своем браке с Клеопатрой. Более того, он начал чеканить монеты с изображением себя и Клеопатры и дарить египетской царице и своим детям от нее римские территории в восточных провинциях. В число этих земель вошли Армения, Мидия, Парфия, Финикия, Сирия и Киликия. Все это, безусловно, невероятно раздражало римлян, и ряд сенаторов в особенности, и было понятно, что долго так продолжаться не может. В Риме циркулировали слухи о том, что Антоний давно стал простым орудием в руках Клеопатры, что он совершенно потерял разум и волю, околдованный приворотными зельями царицы, что римскими легионами на Востоке распоряжаются евнухи и служанки Клеопатры. Впрочем, все это было недалеко от истины.