Королевы-соперницы - [3]

— Справа от нас-э печально известные Ворота изменников-э... — Йомен указал на обнесенное стеной водное пространство с большими железными решетчатыми воротами-шлюзом. — Царственные узники попадали сюда-э именно через эти ворота-э.

Графиня судорожно сглотнула, когда вода с ревом водопада хлынула в шлюз. Она невольно вздрогнула и, украдкой глянув на стоявшего рядом с ней шикарного типа, потащилась за йоменом вверх, к лужайке Тауэра.

Совершенно неожиданно молодой человек взял графиню за локоть. Она отпрянула, готовая в любую секунду броситься бежать.

— Вы писательница, миледи, насколько я помню? — произнес он, наклоняясь к ней.

— Ну, я, быть может... — Графиня слабо улыбнулась. — А кто это утверждает?

— Позвольте представиться. — Мужчина протянул руку. — Колли Сиббер,[1] эсквайр. Актер, писатель и бонвиван.

— Конечно, конечно... — Графиня с облегчением благосклонно улыбнулась. Она никогда о нем не слышала, но по крайней мере он не собирается ее арестовывать. — Прошу прощения, если проявила рассеянность, сэр, но я здесь по делу.

— Я тоже! — прошептал ей на ухо Колли Сиббер. — За кем вы охотитесь на сей раз?

Графиня отстранилась. Она ни с кем не собиралась делиться своей историей.

— Возможно, за Анной Болейн? — Мистер Сиббер состроил легкомысленную гримаску. — Или сэром Уолтером Рэли?

Что он несет? Ведь они оба умерли. Как можно написать скандальную историю о человеке, который мертв уже целое столетие?

— Я понимаю. — Сиббер постучал себя по ноздре. — Только приступаете. А я с радостью поделюсь с вами тайной моей нынешней работы.

Они добрались до вершины крутого склона, и йомен, остановившись, продолжил свой заученный рассказ:

— Перед нами-э возвышается внушительное здание цитадели-э, известное под историческим названием Башни Юлия Цезаря-э.

— Внутри, должно быть, очень темно, — заметил Сиббер, разглядывая огромное белое сооружение. — Потому что, посмотрите, там нет ни единого окна. Видимо, здесь хранят порох и оружие.

— Лондонский Тауэр — один из немногих оставшихся-э привилегированных районов города-э. В его пределах любой гражданин защищен от ареста-э. — Он издал смешок. — Что является слабым утешением-э для тех несчастных узников-э, которых мы по долгу службы держим здесь под стражей-э.

— Мне необходимо присесть, — объявила графиня.

Ее захлестнула волна облегчения оттого, что богато одетый мужчина оказался всего лишь актером и что внутри этих стен она может не бояться ареста. Еще она лелеяла слабую надежду, что удастся отделаться от йомена, а заодно и от надоедливого актера-писателя. Плюхнувшись на огромную медную пушку, она принялась обмахиваться веером и тут наконец-то увидела Элпью. Та тоже отдыхала от услуг йомена, сидя и обмахиваясь. Графиня переглянулась со своей помощницей, которая лишь пожала плечами в ответ. Коварная кокетка, мисс Феба, загнана в угол. Теперь, как и на ночном балу, им оставалось только ждать.

Сиббер указал на здание за холмом, на который они только что поднялись.

— Вот что меня интересует. — Он наклонился и доверительно прошептал: — Кровавая башня. Хотя я, видимо, допускаю неточность, называя «кровавой» башню, где были задушены двое детей.

Графиня рассеянно улыбнулась. О чем толкует этот человек?

— Мой прожект, — словно прочитав ее мысли, прошептал Колли Сиббер. — Ричард и принцы! А как вам это? Я собираюсь написать пьесу о горбуне Ричарде. Отличный сюжет, а?

— Уже написана, — отозвалась графиня. — Этим елизаветинским писакой, Шекспиром.

— Ах, мадам, — проговорил Сиббер с самодовольной ухмылкой. — Зато я надеюсь оживить театр новой ответственной моралью.

Графиня подавила зевок. Ей было видно, что Элпью завязала со своим молодым сопровождающим беседу.

— Йомен Партридж? — Она поднялась. — Я нашла свою служанку Элпью и больше не нуждаюсь в прогулке под присмотром.

— Я не могу, мадам-э, предоставить вас самой себе в этом месте-э. Ибо, хоть это и место отдыха-э, я должен напомнить вам-э, что оно также служит тюрьмой его величества-э. И откуда я знаю, не замышляете ли вы-э освободить одного из наших недостойных узников-э?

— Не волнуйтесь, сэр. — Графиня заковыляла прочь. — Я присоединюсь вон к тому стражнику, который разговаривает с моей Элпью, а вас оставляю в распоряжение мистера Киппера,[2] с тем чтобы вы рассказали ему все, что он пожелает узнать о Кровавой башне.

— Сиббер, — вполголоса пробормотал актер. — Но, миледи, позвольте мне пойти с вами. Я предпочел бы помочь вам.

Йомен Партридж помахал стражнику, стоявшему рядом с Элпью, и знаком объяснил, что оставляет на него двух своих подопечных, а сам пошел вниз, чтобы взять новых посетителей.

— Знаете, я его встречал, — сказал Сиббер, идя следом за графиней.

— Уильяма Шекспира? — бросила та, меряя его взглядом. — Вы, должно быть, значительно старше, чем кажетесь.

— Нет-нет, — весело рассмеялся Сиббер. — Короля.

Этот человек, несомненно, слабоумный. Ричард III умер пару веков назад.

— Я был всего лишь ребенком, но он запомнился мне таким величественным. Он гулял со своими собаками в Сент-Джеймсском парке, кормил уток.

Графиня вымученно улыбнулась расплывшемуся в улыбке типу. Он, наверное, совсем повредился умом. Ее терзали сомнения — не позвать ли на помощь?