Королевство вандалов. Взлет и падение - [48]

Многие источники сообщают, что разбирательство часто прекращалось, а наказания отменялись, если желаемая цель – прежде всего обращение в арианство – достигалась угрозами, убеждениями или вознаграждением [178].

К сказанному о законодательной власти вряд ли можно добавить что-то еще. Наряду с важными установлениями Гейзериха о порядке наследования престола до нас дошло очень небольшое количество декретов, преимущественно посвященных борьбе с религиозной и политической оппозицией (ортодоксы, манихеи) или наказаниям за тяжкие преступления, такие как супружеская измена [179].

Хотя Гейзерих поначалу приказал уничтожить римские налоговые кадастры, что можно истолковать как – возможно, лишь демагогический – протест против обременительности и аморальности прежнего фискального порядка, очень скоро он осознал полезность, и даже необходимость упорядоченного налогового и финансового устройства. При этом во многих отношениях были вновь задействованы постоянно находившиеся перед глазами римские образцы; прежде всего это заметно в монетном деле и в системе пошлин [180]. Обе эти области, к сожалению, очень мало исследованы. Налоговыми органами не были охвачены вандалы и аланы; в противоположность другим государствам, образовавшимся в результате Великого переселения, в этом отношении вандальское правительство поступило очень великодушно, обеспечив своих соплеменников в экономическом плане и пойдя им навстречу во внешнеполитической сфере. Естественно, тем беспощаднее облагались налогами провинциалы, о чем говорят Прокопий и другие хронисты. Сбор налогов часто был тяжел не только для налогоплательщиков, но обременителен и для властей – особенно для городских прокураторов с их аппаратом; многие служащие, которые, как в римское время, отвечали за поступление определенного количества налогов своим состоянием, даже были разорены в результате своей (и без того неоплачиваемой, а считавшейся только почетной службой) деятельности. Житие Фульгенция дает наглядное представление о тяжелом положении, в котором должен был чувствовать себя знатный молодой человек, исполняя почетные обязанности прокуратора. Он стоял перед выбором: либо притеснять население, либо по меньшей мере выйти из доверия у своего начальства [181]. С другой стороны, по сообщению Прокопия, византийский налоговый гнет был тяжелее вандальского [182], а антивизантийское движение при Соломоне получило мощный импульс именно со стороны налоговых должников. Крупные расходы на содержание византийской бюрократии и предпринятые префектами в Северной Африке походы и строительство укреплений, само собой, также не могли не оказать своего воздействия на экономику. Из того факта, что наряду с прокураторами провинций и городов за поступление налогов также отвечали городские декурионы, явствует, что система взимания налогов до мелочей была подобна римской. В отличие от других вандальских имений, управление королевским хозяйством все-таки показывает определенные отклонения от римского периода, хотя мы не в состоянии изложить их детали. В целом господствовало стремление извлечь как можно больше выгоды из сельскохозяйственных предприятий или из рудников, лесов, виноградников и каменоломен; и все-таки доход доставался не только королю или принцам, но в значительной мере и ответственной за управление доменом служилой знати (прокураторам, министериалам) [183].

Социальное положение этих служащих было подробно охарактеризовано выше; здесь же следует еще раз подчеркнуть, что в среднем они находились в лучшем экономическом положении, чем их коллеги позднеримского периода. В этом вряд ли можно сомневаться, так как их благосостояние и связанное с ним уважение подчеркивают как раз враждебные к вандалам источники (Виктор из Виты). Следует предполагать, что поступления с налогов, пошлин и королевских доменов приносили, прежде всего в период расцвета вандальского государства, большие доходы. Во всяком случае, дела как государственной казны, так и королевской сокровищницы обстояли гораздо лучше, чем в позднеримское время, тем более что они также пополнялись за счет денежных штрафов, военной добычи и подарков других князей [184]. Королевская сокровищница Гелимера, которую тщетно пытались вывезти в королевство вестготов, все еще представляла собой огромную ценность и произвела в Константинополе потрясающее впечатление. То, что вандальские финансы в целом сохраняли положительный баланс, во многом объясняется ограничением расходов на вооружение.

Если мы говорим об управлении и экономике вандальского государства как о едином целом, то не потому, что в особую сферу следовало бы выделить государственное хозяйство. Во всяком случае, мы не располагаем об этом точными сведениями; в целом отношения между государственным и частным хозяйством скорее всего были приблизительно такими же, как и в познеримскую эпоху, и вандальские короли ни в коем случае не вмешивались в экономические процессы больше, чем римские императоры. Однако как в экономике, так и в управлении хорошо прослеживается взаимозависимость вандалов и римлян. Кр. Куртуа с полным правом охарактеризовал в заглавиях «Неотвратимая борьба» и «Вандальский мир» две противоположные линии вандальской внутренней политики: беспощадную борьбу с ортодоксальной церковью и всеми остальными «оппозиционными» организациями и течениями, с одной стороны, и стремление к восстановлению мирной повседневной жизни, с другой