Королевство свободных - [21]

С утра, по давней традиции, они прогоняют по городу стадо быков, кое сметает все на своем пути. А некоторые смельчаки ухитряются еще и бежать впереди разъяренных животных. После, когда быки закалываются (ей-богу, из языческих времен это все, не иначе), начинаются выборы шутовского папы. Для этих целей в городе выбирают самого страшного на вид горожанина. С бородавками, плешью, горбом или иными отличительными приметами, кои обезображивают облик человеческий.

После шутовского папу облачают в одеяния, удивительно похожие на мои собственные праздничные одеяния, и в сопровождении подгулявшего люда он разъезжает по городу в повозке, запряженной мулами, и вместо благословения швыряет в столпившихся зевак тухлыми овощами и фруктами. А горожане и рады. Говорят, кого хорошенько измазали «папским благословением», тому счастье будет до следующей Пасхи. Конечно, никаких благочестивых мираклей не показывают. Вместо них на площади, освященной факелами, до самого утра горожане могут лицезреть скабрезные фаблио, в том числе и пародирующие святых отцов…

Когда мои мысли медленно, но верно вновь вернулись к югу и проклятому Сарану, я уже не мог есть. Допил разбавленное вино из кубка и велел двум моим ближайшим сподвижникам побыстрее заканчивать трапезу и подыматься наверх, в мои личные покои, где мы будем слушать доклад человека, прибывшего из Сарана.

Как и все соглядатаи, наш человек был тих и неприметен. И говорил так же: негромко, почти вкрадчиво, будто подругу уговаривал разделить с ним ложе, а не докладывал наместнику Божию о делах, кои творит на земле слуга Темного.

Хотя, надо отметить, слуга Темного, новоявленный саранский король, поступал так, как и я бы не преминул поступить на его месте. Перво-наперво, в ночь Варфламия Мученика перебил он всю знать, коия поддерживала прежнего наместника, а значит и святой престол.

Если он и не знал о переговорах, кои наместник вел со мной, то догадаться об этом было не так уж и сложно. А проницательности королю-еретику было не занимать. Людьми опять же себя окружил сильными и могущественными. Дон Лумо, старый интриган и мой первейший враг; герцог Сарский, хоть и недалекого ума человек, как и все воители, зато предан королю всей душой. Да и почти вся старая саранская знать, коия ведет свою родословную со времен короля Ательреда, поддержала самозванца. Но самозванца ли?

Соглядатай не преминул заострить мое внимание на всяческих знамениях, а также на том, что тайный орден, именуемый Крипта, также принял в свое лоно нового короля. А это уже говорит о многом. Далее, за каких-то несколько седьмиц, что оставались до Пасхи, он разослал гонцов ко всем вольным городам и сопредельным княжествам, кои от городов отличались разве что названием, но не размерами своими.

И, о чудо, большинство из них принесло вассальную присягу королю. Да, нет по большому счету таких чудес, что нельзя объяснить. Понимают магистраты городов, что война с нами неизбежна, поэтому и жмутся к Сарану, аки девка к своему молодчику. Да и предлог хороший: истинный король вернулся.

А что бывает с теми, кто не хочет стать частью прежнего королевства, король убедительно показал на примере жалкой участи Марионы, города портового, как и Саран, но укрепленного не в пример хуже. Город был взят после трехдневной осады. Причем повод к войне был только один: отказ признать истинного короля и принести ему присягу. Интересы же прочих городов тоже были соблюдены. Многим соседям не давало покоя благосостояние Марионы. Теперь же от города осталось одно только название, потому как нет города сего, подобно тому как исчезли с лица нашей земли Содом и Гоморра, а вслед за ними и Рим, проклятый апостолом Петром.

Сам лазутчик не видел, но говорят, что после штурма над городом висела такая туча воронья, что казалось: сама по себе она — живое существо. Не пожалели ни детей, ни женщин, ни стариков. Только горы камней да обгоревшие кости остались от некогда процветающего города. И кроме самой Марионы все остались довольны. Купцы из прочих городов — понятно почему, рыцари пограбили неплохо, а простой люд, как обычно, просто позлорадствовал над чужой бедой. Ведь когда знаешь, что кому-то пришлось гораздо хуже, чем тебе, на душе легче становится и жить веселее.

Кстати, по поводу простого люда лазутчик особливо заострил наше внимание. Король, похоже, сделал все, чтобы горожане и смерды его любили более, нежели своего отца кровного. Да и ничего особенного делать тут не надо. Только говорить всем, что народ он любит более, чем себя самого, побольше казнить на площади богатых и знатных людей, коие пьют народную кровь, да регулярно кидать щедрые подачки.

Ну, еще слухи всякие запускать. Это дон Лумо умеет, у него и моим кардиналам-сподвижникам поучиться не грех. Можно еще по городу в простой одежде походить, да так, чтобы тебя все равно признали. Подсобить ремесленнику, пожалеть пожилую торговку, утереть сопли мальцу. Глядишь, и народ уже тебя чуть ли не на руках готов носить. А народ — эта сила страшная.

Что же касается знатных людей, то тут таким балаганом не отделаешься. Тут надо вольности старые вернуть, что торгаши, стоявшие у власти после смерти короля, поприжали. Опять же, возобновил король и древний обычай приносить рыцарскую присягу не только своему господину, а еще и королю. Разница в этом велика. И не будет такого, что вассал моего вассала — не мой вассал. Все — вассалы короля. А помимо сего начал король и еще более мудрое дело: свое регулярное войско на основе талбекской гвардии создавать. И откуда он такой взялся, умный и проницательный? Тут я и сам поверю, что его Темный послал нам всем на погибель, не иначе.