Королевство Русь. Древняя Русь глазами западных историков - [9]
С другой стороны, часть работ по истории России была написана не профессионалами, а бежавшими за границу военными, публицистами и т. д., которые, обращаясь к русской истории, стремились осмыслить произошедшую революцию.
В дальнейшем, по мере возрастания интереса к России и далее СССР, стали появляться и другие работы по данной тематике, такие как H. Pratt «Russia. A short History» («Россия. Краткая история»), S.R. Tomkins «Kievan Russia» («Киевская Русь»), B. Pares «A History of Russia» («История России»), S.H. Cross «Slavic civilization through ages» («Славянская цивилизация на протяжении веков»), W. Kirchner «An outline history of Russia» («Контуры российской истории»), A. Miller «Feudalism in England and Russia» («Феодализм в Англии и России»), J. Blum «Lord and peasants in Russia» («Господа и крестьяне в России»), J. Manor «An economic history of Russia» («Экономическая история России»), W.E. Allen «Ukraine: The History» («История Украины»), R.D. Warth «The Russian Enigma: Some recent studies by Western writers» («Русская загадка: некоторые новейшие исследования западных авторов»), J.D. Clarkson, «A History of Russia» («История России»), R. Smith, «Origins of farming in Russia» («Истоки земледелия в России») и т. д.
Кроме того, надо отметить, что значительная часть работ по истории Древней Руси была написана потомками русских эмигрантов первой волны (как, например, Д.Д. Оболенский), некоторые из которых получили образование в США и Великобритании. Далее интерес к истории СССР и Древней Руси возрос в среде зарубежных историков, политологов и других специалистов после победы Советского Союза в Великой Отечественной войне. А с началом холодной войны – военно-политического и идеологического противостояния СССР и США во второй половине XX в. – этот процесс усилился: в англо-американской исторической науке появляется все больше работ, посвященных России и ее истории, в том числе начальному этапу ее становления и развития. Однако надо отметить, что многие из этих исследований не отличались объективностью, по мнению В.П. Шушарина, которое он высказал в своей работе «Буржуазная историография Древней Руси», систематизируя работы зарубежных историков – историография стала ареной идеологической борьбы>38. Им было также показано, что многие англо-американские авторы стремились показать Русь отсталой, неевропейской страной, само возникновение которой прочно связывалось с деятельностью «цивилизованных» пришельцев с Запада – варягов-скандинавов, которые выполняли «культуртрегерскую» функцию на территории будущей Руси. Хотя надо отметить, что среди англо-американских исследователей были и те, которые старались более объективно подойти к вопросу о происхождении и развитии древнерусской государственности.
С 90-х гг. XX в., когда в результате глобальных геополитических изменений противостояние «восточного» и «западного» блоков стало ослабевать, появилась возможность более тесного научного и культурного обмена. О.В. Большакова пишет: «Перед российской исторической наукой 1990-х годов стояли задачи отказа от марксизма-ленинизма, но и дать новую трактовку старых проблем, сказать „правду", которая столько лет замалчивалась и искажалась. В поисках „полезного прошлого“ в науку вернули таких авторитетов, как В.О. Ключевский, П.Н. Милюков, А.А. Кизеветтер, и других историков. То есть методологически историография отечественной истории сама вернулась в дореволюционное прошлое, озаботившись поисками объективной истины в то время, когда мировая наука, переживавшая культурный и лингвистический поворот, обратилась к разным формам релятивизма. В американской русистике стали исследовать старые темы при помощи новых подходов, что дало в некоторых случаях совершенно ошеломляющие результаты. В результате – разрыв между западной и российской историографией в начале 2000-х годов. Лишь небольшая часть более молодых и мобильных российских историков стремится усвоить современные подходы зарубежной исторической науки»>39.
Но она одновременно отмечает существование методологического барьера внутри самой американской историографии между старшим и более молодым поколениями ученых>40. Хотя в вопросах методологии американские ученые наименее всего расположены к преодолению барьеров.
И здесь необходимо дать пояснение о тех «новых подходах», которые используют в своих работах современные англо-американские историки, на примере статьи К. Раффенспергера «Volodimer the Bold: A Counter-factual History of Eleventh-Century Rus’» («Володимер Храбрый: контр-фактическая история Руси XI в.»), которая вышла в журнале Russian History 18 сентября 2017 г. В ней автор излагает представления по проблеме моделирования «контр-фактической» истории, на базе которых моделирует свои версии о возможном ходе русской и восточноевропейской истории в случае, если бы старший сын Ярослава Мудрого Владимир пережил своего отца и унаследовал киевский стол.
Надо отметить, что моделирование истории в последние десятилетия XX – начале XXI в. стало одним из динамично развивающихся и популярных направлений современной исторической науки. Довольно часто теперь историки переходят от реконструкции реальных событий к моделированию альтернативной истории, то есть тех событий, которые могли бы произойти, но не произошли, а также последствий, которые они могли бы оказывать на развитие исторического процесса. При всех крайностях постмодернистского иррационализма и его внешнего полного несоответствия канонам научной методологии, американская академическая историография попала под его серьезное влияние. В результате снизился интерес к полномасштабным исследованиям. Теперь тематика научных статей и монографий, публикуемых современными американскими историками, как указывают даже современные СМИ, может повергнуть неподготовленного читателя в совершенное недоумение. Вот, например, названия статей из «Журнала американской истории» за декабрь 2006 г.: «Рассказ историй: политическое использование мифа индейцами чероки и крик», «Доротея Лэндж: фотограф как сельский социолог», «Договорное иконоборчество: роль ницшеанства в американской культуре XX в.».
Исследование посвящено развитию ранней государственности готов в Восточной Европе III—IV вв. Особое место уделено двум готским предгосударственным образованиям (политиям): Готии тервингов и королевству гревтунгов. Впервые в отечественной и зарубежной историографии проводится сравнение этих двух готских политий между собой и их общее сравнение со славянскими политиями того же периода. Использование в работе почти полного комплекса письменных источников по готской истории, критический подход к исследованиям последних лет, а также методов зарубежной и отечественной политантропологии позволило автору внести свой вклад в решение проблем эпохи поздней Античности и раннего Средневековья, что дало основание сдвинуть время появления первых праславянских потестарных образований в Восточной Европе ориентировочно на II в.
Венеция — имя, ставшее символом изысканной красоты, интригующих тайн и сказочного волшебства. Много написано о ней, но каждый сам открывает для себя Венецию заново. Город, опрокинутый в отражение каналов, дворцы, оживающие в бликах солнечных лучей и воды, — кажется, будто само время струится меж стен домов, помнящих славное прошлое свободолюбивой Венецианской республики, имена тех, кто жил, любил и творил в этом городе. Как прав был Томас Манн, воскликнувший: «Венеция! Что за город! Город неотразимого очарования для человека образованного — в силу своей истории, да и нынешней прелести тоже!» Приятных прогулок по городу дожей и гондольеров, романтиков и влюбленных, Казановы и Бродского!
Книга вводит в научный оборот новые и малоизвестные сведения о Русском государстве XV–XVI вв. историко-географического, этнографического и исторического характера, содержащиеся в трудах известного шведского гуманиста, историка, географа, издателя и политического деятеля Олауса Магнуса (1490–1557), который впервые дал картографическое изображение и описание Скандинавского полуострова и сопредельных с ним областей Западной и Восточной Европы, в частности Русского Севера. Его труды основываются на ряде несохранившихся материалов, в том числе и русских, представляющих несомненную научную ценность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дмитрий Алексеевич Мачинский (1937–2012) — видный отечественный историк и археолог, многолетний сотрудник Эрмитажа, проникновенный толкователь русской истории и литературы. Вся его многогранная деятельность ученого подчинялась главной задаче — исследованию исторического контекста вычленения славянской общности, особенностей формирования этносоциума «русь» и процессов, приведших к образованию первого Русского государства. Полем его исследования были все наиболее яркие явления предыстории России, от майкопской культуры и памятников Хакасско-Минусинской котловины (IV–III тыс.
Книга представляет собой исследование англо-афганских и русско-афганских отношений в конце XIX в. по афганскому источнику «Сирадж ат-таварих» – труду официального историографа Файз Мухаммада Катиба, написанному по распоряжению Хабибуллахана, эмира Афганистана в 1901–1919 гг. К исследованию привлекаются другие многочисленные исторические источники на русском, английском, французском и персидском языках. Книга адресована исследователям, научным и практическим работникам, занимающимся проблемами политических и культурных связей Афганистана с Англией и Россией в Новое время.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В монографии рассматривается становление и развитие системы служебных отношений в Русском государстве XV–XVI веков, показан процесс постепенного формирования наиболее значимых институтов, определивших характер взаимоотношений государственной власти с массами служилых людей. Важнейшими из них были распространение обязательной службы, создание Государева двора, широкие поместные раздачи, введение окладов, а затем и появление служилых «городов». Особенностью исследования является комплексный подход, позволяющий оценить многообразие факторов, влиявших на принятие тех или иных решений, а также проследить их последствия, как для центрального правительства, так и для самих служилых людей, в длительной перспективе.Книга рассчитана на историков и читателей, интересующихся вопросами становления и развития отечественной государственности.
Формирование Московского государства в XIV—XV вв. означало не только объединение земель Северо-Восточной, а затем и Северо-Западной Руси в рамках одного государственного образования, но и консолидацию местных элит под властью «государей всея Руси». Этот процесс был значительно растянут во времени, а его интенсивность определялась актуальными задачами внешней и внутренней политики. Процесс адаптации «чужеродных элементов» в служебную систему имел две важные составляющие: способность и целесообразность с точки зрения центральной власти вписать их в сложившуюся иерархию и, с другой стороны, желание самих подобных «элементов» приспосабливаться к действующим правилам игры. В фокусе исследования находится несколько значимых групп: «князья» (потомки местных и выезжих правящих династий), бывшие удельные «вассалы», а также прибывавшие в Москву иностранцы (в первую очередь выходцы из соседнего Великого княжества Литовского)
В книге рассказывается о жизненном пути одного из наиболее известных князей Древней Руси – Владимира Всеволодовича Мономаха (1053–1125). Мономах является единственным древнерусским правителем, оставившим свою автобиографию, входящую в состав знаменитого «Поучения», созданного князем для своих детей, которое сохранилось в Лаврентьевской летописи. Тем не менее личность Мономаха по сей день окутана завесой легенд, самой известной из которых является легенда о «шапке Мономаха» и других «Мономаховых дарах», якобы полученных им от византийского императора.
В судьбе России второй половины XV—XVII столетий смешаны в равных пропорциях земля и небо, высокое и низкое, чертеж ученого дьяка, точно передающий линии рек, озер, лесов в недавно разведанных землях и житие святого инока, первым поселившегося там. Глядя на карту, нетрудно убедиться, что еще в середине XV века Московская Русь была небольшой, бедной, редко заселенной страной. Но к началу XVI века из нее выросла великая держава, а на рубеже XVI и XVII столетий она превратилась в государство-гигант. Именно географическая среда коренной «европейской» Руси способствовала тому, что в XVI—XVII веках чрезвычайно быстро были колонизированы Русский Север, Урал и Сибирь.