Королевство душ - [23]

Несколько других на рынке тоже видят их. Фамильяров видят те, в ком течет племенная кровь. Это заметно по тому, как у некоторых людей резко мрачнеют лица. Кто-то начал тихо переговариваться между собой. Большинство людей вообще не видят фамильяров.

Один или два таких существа – это сравнительно мелкая неприятность. Однако целая стая означает только одно: близится что-то плохое. Думая о пропавших детях, я понимаю, что «что-то плохое» уже здесь.

В раздумьях я пробираюсь мимо глиняных домов на берегу Змеиной реки и иду вверх по течению от доков. Здесь нет фамильяров, но холод все так же пробирает меня до костей. Племенные люди верят, что фамильяры – это остатки народа, уничтоженного демонами много лет назад. В своей жажде ка демоны опустошили целый мир, прежде чем Короли-Близнецы, Коре и Ре’Мек, начали войну и остановили их. Фамильяры – единственное напоминание о тех временах. Беспокойные призраки без души, ищущие то, чем никогда больше не смогут обладать, – жизнь.

Когда я добираюсь до нашего места среди высоких камышей, я вижу Майка и Киру, стоящих на берегу реки. Хоть они и на страже, друзья Руджека встали достаточно далеко, чтобы мы могли побыть одни. Сам Руджек сидит на желтом одеяле, расстеленном на траве.

– Отец устраивает большие бои в честь окончания Кровавой Луны, – говорит он, зевая. – Приходи посмотреть. Никто так и не победил меня на мечах за последние три года. Я всего лишь лучший фехтовальщик в Тамар. Ну, если не считать жандаров. Возможно.

– Не думаю, что после сегодняшнего утра это хорошая идея, – говорю я с пересохшим горлом.

Его глаза, более темные, чем час осаны, вопросительно расширяются. Когда он смотрит на меня, пространство кажется меньше, а воздух теплее.

– Что случилось, Арра?

Его голос дрожит, когда он произносит мое имя. Его хвастовство исчезает.

Я сажусь рядом с ним. Он пахнет сиренью и древесным дымом, и у меня по шее идет приятный жар. Мне следовало бы сказать что-нибудь, чтобы отвлечь его, или притвориться, что мне не нравится, как мое имя слетает с его языка, но я этого не делаю. Потом. Я позволяю этой странной, чудесной вещи остаться между нами. Он мой лучший друг. И порой я терпеть его не могу. Но в последнее время я представляю себе нечто другое – нечто большее.

Я вдруг ощущаю вину, и я отвожу взгляд. Даже если наши родители не ненавидели бы друг друга, дальние уголки моего сознания осуждают это желание. Да, я хочу большего, но я не хочу разрушать то, что у нас есть сейчас, если что-то пойдет не так. В одно мгновение я уже готова признаться ему, а затем закапываю свои чувства глубоко внутрь.

– Ничего, – быстро отвечаю я, прежде чем мы меняем тему. В моей голове путаются мысли. Фамильяры, похитители детей, зеленоглазый змей. Казалось бы, между этими событиями нет никакой связи. Но это все напоминает мне игру в шакалов и гончих. Игру, построенную на стратегии, уклонении и ложном направлении. Вполне возможно, что я вижу связи там, где их нет, – но я не верю в совпадения. Я качаю головой и улыбаюсь ему: – А почему сегодня такое модное одеяло?

Я провожу рукой по одеялу, ощупывая замысловатые узоры стежков. Он так хорошо меня знает, что не возражает, когда я меняю тему.

– Не хотел, чтобы ты испачкала о траву свое изысканное платье. – Он поправляет ножны, которые лежат рядом с ним на земле. – Очень красивое, кстати.

– Спасибо, – говорю я, глядя на медленно плывущие по реке лодки.

Змеиная река так широка, что кажется, будто вода повсюду.

После долгой неловкой паузы мы начинаем говорить одновременно. Мы смеемся, и напряжение немного спадает.

– Начнем с тебя, – говорю я.

– Насчет сегодняшнего утра, – говорит он, и голос его немного дрожит. – Мои братья никогда бы не сделали ничего столь ужасного. Джеми и Уран сами не свои после Обряда посвящения, но мой отец… мой отец держит их в узде. У него есть жандар, который регулярно справляется о состоянии эскадры Джеми. И он никогда не оставляет Урана без присмотра. И когда я говорю «никогда», то имею в виду никогда.

Я протягиваю руку к фамильному гербу, прикрепленному к его воротнику, но останавливаю себя.

– Можно?

Руджек смущенно почесывает затылок:

– Конечно.

Я провожу пальцами по гладкой кости крейвана, из которой вырезали львиную голову. Даже в разгар жаркого дня амулет холодный на ощупь. Будь у меня хоть капля магии, он оттолкнул бы меня. Но ничего не происходит. Еще одно напоминание о том, что я должна слушать свою мать. Может быть, пришло время отказаться от своей мечты.

– Каково это, когда кто-то с магией рядом с тобой?

Я никогда не спрашивала такого раньше, избегая всего, что напоминало мне об отсутствии магии. Что случилось бы, будь у меня дар и мы бы сидели близко… ближе, чем сейчас?

Вот истинный вопрос, горящий на моих губах.

Руджек пожимает плечами:

– Понятия не имею… Он немного вибрирует, если магия направлена на меня. В противном случае я ничего не чувствую.

Я перехожу от гребня на его эларе к кулону, который висит у него на шее. Мои пальцы касаются его горла, и мы оба напрягаемся. Он наклоняется чуть ближе ко мне и шепчет:

– Я скучал.

Майк громко кашляет, и мы отскакиваем друг от друга.