Королевство душ - [25]

Мозаичные фигурки танцуют вдоль стены, крутясь, кружась и подпрыгивая, пытаясь не отстать от меня. Это – магия Мулани, одна из многих традиций племени моей матери. Арти никогда не посещает племенные земли, но наверняка она скучает по каким-то отдельным мелочам в ее жизни – отсюда и украшения. Я останавливаюсь, чтобы посмотреть на одного из танцоров, и он тоже останавливается. Когда я была маленькой, то прижимала руку к стене, чтобы почувствовать жужжание магии. Арти пыталась научить меня управлять танцорами, но я была не способна даже на это. Она уже тогда знала, что это значит. Даже сейчас, годы спустя, я до сих пор помню непроницаемое выражение лица моей матери в тот момент.

Оше присел на корточки у корней куста кенкилиба во дворе и запустил пальцы в землю.

– Ты рано встала, Маленькая Жрица, – говорит он, не поворачиваясь. – Не можешь уснуть?

После глубокого вдоха я говорю:

– Слишком много мыслей.

– Помоги собрать травы. – Он протягивает мне ножницы. – Поможет успокоить твой разум.

Отец срезает листья с куста, а я устраиваюсь перед зарослями спутанных лоз матай. Я обрываю маленькие красные бутоны, стараясь не уколоть пальцы об шипы. Он ничего не спрашивает. Отец спокойно наполняет маленький пакетик листьями. Внутренний двор – его святилище. Нези руководит уборкой садов вокруг поместья, но мой отец лично заботится о своих лекарственных травах.

– Вчера я получил в своем магазине приглашение. Насколько я знаю, ты ждала его. – Оше закончил срезать листья с куста кенкилиба и начал собирать семена с дерева ним. – Я даю тебе свое разрешение, но нам нужно убедить твою мать.

Я действительно хочу пойти на церемонию Руджека, но из всего, что не давало мне спать прошлой ночью, это беспокоит меня меньше всего.

– То, что она сделала вчера, было ужасно.

Отец морщится. Он говорит, что не хочет иметь ничего общего с политикой, поэтому эта тема редко обсуждается в нашем доме. Я давно поняла, что не политика вызывает у него отвращение – он не хочет разбираться в интригах моей матери.

– Это было жестоко, – говорю я, не в силах сдержаться. – Она устроила спектакль из трагедии с пропавшими детьми только для того, чтобы нанести удар визирю. Что за человек так поступает?

– Придержи язык, дочь моя, – говорит Оше, – прежде чем скажешь что-нибудь, о чем потом пожалеешь.

Я хватаю другую лозу так быстро, что раню палец о колючий стебель. Я подношу большой палец к губам, но останавливаюсь. Матай вызывает легкую сонливость в малых дозах и галлюцинации, если проглотить его в больших количествах. Мой отец одобрительно кивает, когда видит, что я все помню.

– Я не согласен с методами твоей матери, – говорит Оше, – но ее враждебность к визирю вполне логична. Добрым его точно не назовешь, дочь моя. Я хочу, чтобы ты поняла это. Я знаю, что вы с его сыном близки. Помню, как колебался все эти годы, когда ты спрашивала, можно ли тебе пойти поиграть с ним на берегу реки. Я разрешал это только потому, что нельзя судить сына по отцу. Дети ни в чем не виноваты.

Руджек всегда хотел сохранить нашу дружбу в тайне от своего отца. Я предположила, что он это сделал по той же причине, что и я, – ведь наши родители ненавидят друг друга. Но я не глупа. Слухи о визире еще хуже, чем о моей матери. Люди говорят, что у Королевства нет врагов, потому что он приказывает убить любого, кто представляет хоть малейшую угрозу.

– Отец, я пришла не для того, чтобы говорить о церемонии.

Он одаривает меня застенчивой улыбкой.

– Иногда сложные разговоры следует начинать постепенно.

Трудно определиться, с чего начать. События после праздника Кровавой Луны путаются в моей голове. Разочарование, страх и неверие гложут меня, но я не позволю им победить. Я слишком горда для этого. Слишком упряма.

– Как ты думаешь – зеленоглазый змей это и правда демон? – Я наконец набираюсь смелости спросить. – Как ему удалось пережить войну с оришами и так долго прятаться? И что демону нужно от меня?

Мой последний вопрос задевает отца за живое, и он вздрагивает. Мне больно признавать, что моя мать права. У меня нет ничего, что было бы нужно демону. Я сжимаю кулаки, так что ногти впиваются в ладони. Я пытаюсь найти какую-то связь между событиями, причину – но головоломка не складывается. Прежде чем отец успевает ответить, с моего языка слетает еще один, более отчаянный вопрос:

– Ты знаешь, когда пропал первый ребенок?

Оше приподнимает бровь. После непродолжительного молчания он глубоко вздыхает:

– Родителю трудно, когда у него нет ответов на вопросы ребенка… но я чувствую, что между вождем Аатири и видениями твоей матери может быть связь. Не могу сказать, в чем именно здесь дело – в антимагии или проделках демона.

Лучше надеяться, что мы столкнулись с антимагией. Если демоны вернулись в наш мир, то впереди будет еще много неприятностей.

Отец замолкает, изучая спутанные лозы матая у меня на коленях. Его глаза блестят от слез, которые он пытается сдержать. Оше хочет быть для меня сильным, и я хочу быть сильной для него.

– Что касается другого вопроса: первый ребенок пропал в начале Кровавой Луны. Связать эти события было хорошей догадкой, – говорит он напряженным голосом. – Пожалуйста, будь осторожна, Арра. Я знаю, что ты любишь ходить на рынок и на реку, но сейчас не самое безопасное время.