Королевство белок - [36]
Он почти сразу почувствовал, что умудрился вызвать к себе враждебность всей кухни. Энкино не знал, почему: он старался делать свою работу хорошо и со всеми был безобидно учтив.
Хассем слышал пересуды о новичке. Говорили, что если южанин был «почти господином» и за какие-то провинности его бросили в грязь, то нечего ему теперь смотреть так, как будто бы он «тоже человек». Это сказал помощник мясника, здоровый крепкий мужик, который когда-то был таким же кухонным мальчишкой, как Хассем, и кухарка посылала его выносить помои или перебирать гнилой лук. Хассем прислушивался к разговорам, сидя на своей постели в самом углу. Он понял, что на южанина сердятся потому, что у него слишком много гордости. Хассем думал: на самом деле у него гордости не много, но всем и это кажется чересчур, потому что его «бросили в грязь».
Хассем еще в детстве держался особняком и с годами становился все более замкнутым. Порой, когда его окликали за работой, он отзывался не сразу. А по вечерам часто выходил во двор и неподвижно сидел у стены пристройки; дозваться его тогда было очень трудно. О нем говорили: «опять чудит», но никто не спрашивал, о чем он думает и что с ним происходит в это время.
Теперь он думал об Энкино: что нет никакой справедливости в том, как с ним поступают. Ему в лицо отпускали неприличные шутки; на пути ставили ведра с водой, чтобы он споткнулся; кто-нибудь крал и прятал его башмаки, его толкали, портили ему еду. Энкино не умел даже толком браниться. Книжные проклятья вспыльчивого, как все южане, парня вызывали в ответ хохот, но самая потеха начиналась, когда Энкино пытался объяснять.
— Постойте! — восклицал он. — Все же не так, как вы думаете! Мир — и тот, возможно, устроен совсем не так, как вы думаете!..
Он не успевал досказать, чтобы стало понятно, какая связь между его обидой и устройством мира.
— Что я должен сделать, чтобы меня выслушали?! — яростно, но тщетно требовал он. — Вам только надо понять причины и следствия. Я знаю, как на самом деле, я вам расскажу… Вам кажется, что вам весело надо мной смеяться, но если бы вы знали то, что я, вы бы не делали этого!
Хассем и сам не понимал, почему в душе он на стороне Энкино. «Я знаю, как на самом деле!» А что он знает, вот бы он рассказал? Хассем стеснялся спросить Энкино. Вдруг решит, что тоже в насмешку? Вдобавок южанин был старше, у него уже пробивались усы. Зато Хассем брался помочь ему делать всякую кухонную работу. В ответ Энкино стал пересказывать ему книги. Хассема только удивляло, что в этих книгах не говорится ничего про Творца. До сих пор мальчик думал, что все мудрецы пишут о том же, о чем рассказывала ему мать, но более правильно, чем она: что в книгах Хассем нашел бы ответы на свои главные вопросы.
Ночью, когда все спали, Хассем и Энкино в укромном уголке вели совсем другие разговоры, чем обычно велись в пристройке за кухней. Юноша рассказывал младшему приятелю о театре, читал наизусть монологи из пьес и отрывки старинных поэм, а еще больше говорил о науках, изучающих мир.
Учиться читать сам Хассем не захотел.
— Все равно на кухне нет книг, — сказал он. — И толку от них нет, — добавил, подумав. — Там же не написано, почему Творец хотел создать Князя Тьмы хорошим, а он получился плохой… И почему хотел мир сотворить хорошим, а мир плохой.
— Вот что тебе нужно? — понял Энкино. — Но вселенная, возможно, совсем не была сотворена.
Он стал пересказывать учение тиндаритских философов, что Вселенная — и есть творящее начало, но она не разумна. Вселенная пребывает в вечном движении, которое представляет собой пляску бессчетного множества огненных пылинок. Они так малы, что их нельзя разглядеть, и из них состоит даже воздух. В пляске эти пылинки складываются в вещи и в целые миры. Энкино сказал, что неизвестно, каково существо, которое люди зовут Вседержителем, но если он на самом деле есть, то он такое же порождение вселенной, как любой мотылек.
— А ты не боишься, что он тебя накажет? — испугался Хассем.
— Страх и познание ведут в разные стороны, — чуть-чуть улыбнулся Энкино. — Это сказал бродячий философ Сардоник где-то на дорогах Соверна.
Хассем многое узнал от него по истории, географии и устройству вселенной. Правда, все это он воспринимал по-своему, причудливо сочетая с усвоенной от матери верой.
— Модель небесного свода можно сделать из обыкновенной миски. Стоит в середине установить простой вертикальный штифт, — говорил Энкино, подняв с земли щепочку. — Тень, которую он отбрасывает на вогнутую поверхность, отражает дневной путь солнца.
Прутиком на земле Энкино нарисовал для него древнесовернские буквы. Энкино сказал, что многие буквы в середине слова пишутся иначе, чем в конце. «В древнейших свитках слова писались без пробелов, и по разнице в начертании букв распознавался конец слова», — говорил он и называл Хассему на мертвом языке обыкновенные, каждодневные вещи.
— Слушай, Энкино, а что ты знаешь? — осмелился как-то раз спросить Хассем. — Помнишь, ты говорил, что мы ничего не знаем о себе, а ты знаешь?
Энкино с горечью произнес:
— Что все не так, как вам кажется. Я же вижу, каким кажется весь мир из этой кухни! А может быть, вся вселенная устроена иначе, чем вы думаете, и есть еще бесконечно много вещей, о которых вы даже не задумывались… разве это не… потрясает душу?
Обитаемый мир велик – и нет в нем конца войнам.Бьются меж собою рыцари королевства Запада, кочевники-степняки – воины царств и княжеств жаркого Востока, ратники градов Севера, герои городов-государств Юга…Они не сходны НИ В ЧЕМ – и считают друг друга безжалостными чудовищами.Но ныне все народы Обитаемого мира затаились в ожидании – ибо настало время сбыться древнему пророчеству.Скоро, очень скоро придет из земель Севера Богоборец, что помешает Творцу уничтожить людей, соберет неодолимую рать и через черное Подземелье пройдет к Небесному престолу.И все приметы указывают на то, что долгожданный Богоборец – бывший дружинник даргородского князя Яромир, могучий воин, которого спасла от верной гибели Вестница Всевышнего – прекрасная жрица Девона.Однако Яромир давно уже отрекся от жребия меченосца – и заставить его принять предназначенное будет непросто…
К началу сюжета судьба Феликса уже сломана. Не так давно он был осужден за совершение особо тяжкого преступления, лишь арест настоящего убийцы вернул Феликсу свободу. Однако, выйдя из тюрьмы, герой получает новый удар: он смертельно болен. Феликс продает московскую квартиру, покупает автомобиль и направляется в Петрозаводск. На трассе машина глохнет… И оставшийся год жизни Феликсу предстоит потратить на борьбу с Изобретателем Чудовищ.
В Обитаемом мире верят: в начале времен князь-небожитель Ависма восстал против Вседержителя и был заточен в Подземье. Так верят. Но далеко на Западе, в портовом городе Анвардене, потерявший память молодой бродяга Дайк видит странные сны. Сны о небожителях, оставшихся на земле и основавших таинственное царство Сатру.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.
Социально-философский роман, антиутопия, последний в цикле про Обитаемый мир.