— Наверно там, на юге, тоже есть что-то вроде нашей Богадельни, — говорила Илла, догрызая последнее яблоко. — Жить-то где-то надо. Ну, если там зимы не бывает — особо нечего беспокоиться. Если что, и на улице какое-то время можно ночевать.
Она закуталась в одеяло: здесь-то был не юг.
— Спать что ли уже, — задумчиво сказала Илла и улеглась на свой топчан. — Зоран, расскажи про юг. Расскажи историю.
Зоран загасил фитилек в плошке и тоже лег.
— Слушай историю. На юге я прослужил лет пять. Появилось у меня с дюжину товарищей, с которыми мы так и переходили вместе от хозяина к хозяину. К примеру, наймемся в Тиндарите, а когда заварушка кончится, пойдем во Флагарно. И так мы бродили. Князьки дерутся между собой, а мы служим то одному, то другому. Вот как я обошел пешком весь юг.
Перед глазами у Зорана встали земли Соверна:
— Мальчишки там воруют в господских садах не яблоки, а апельсины. Там красными цветами цветут гранаты. Осенью фрукты не успевают собирать. Их так много, что бродягам разрешается рвать их с веток, которые свешиваются за забор, на дорогу. И все же к концу осени дороги усыпаны перезрелыми фруктами, и везде чувствуешь запах прели…
— Прямо не верится, — подала голос Илла.
— А в Оргонто попали мы на службу к князю Саринардо. Он был лютее льва…
Зоран чувствовал, что воспоминания все сильнее захватывают его.
Князь Саринардо Оргонтийский был прозван Оргонтийским Смерчем. О нем ходили легенды. Он не знал жалости. Его жестокость даже у видавших виды наемников вызывала суеверный ужас. Смерча из Оргонто сравнивали с самим Князем Тьмы. Саринардо был рад питать эти слухи. Он жил войной ради страха, и люди знали: когда он входит в город — для города настает конец света.
— И я, и мои товарищи были лихие головорезы, — сказал Зоран. — Что таить, Илла? Я был не худшим из своих друзей. Но наемники живут тем, что добудут. За нами тащился обоз с пожитками, и это — все, что у нас было. Жалованье мы получали нечасто, больше обещаниями, чем деньгами. Для наемника я был, пожалуй, и честным малым, но только не по меркам обычных людей.
Илла приподнялась на локте, слушая — и даже сон куда-то ушел. Было так темно, что лица Зорана она не видела, и он не мог разглядеть, что она нахмурилась.
— Головорез? А, ну да…
Илла до сих пор не думала об этом и не представляла его среди солдат, грабивших города. Разбойники, воры и убийцы были ее постоянными соседями в Богадельне, но почему же ей казалось, что Зоран, жалевший даже кота, — не такой?
— Как-то мы разорили городишко Асете, — продолжал Зоран. — Князь Саринардо велел нам выпить все вино из церковных подвалов. А надо сказать, что пили мы в церкви. Под вечер, когда все были хорошо подогреты, пришел и сам князь Смерч… Он тоже где-то нализался, это было видно. Он сказал, что мы молодцы, а потом завел свою обычную песню…
Зоран видел перед собой князя Саринардо в плаще с меховой оторочкой. Мех в Соверне — роскошь, драгоценность. У князя длинные вьющиеся волосы, черные усы, грудь защищена легким серебристым доспехом.
— Воины, — говорит он. — Свирепые воины! Я знаю, что в глубине души у каждого из вас живет страх. Вы убиваете — и боитесь. У всех вас немощная совесть. Один из вас отводит взгляд, когда другой смеха ради вспарывает живот шлюхе! Вы трусливые псы. Вы ржете, чтобы оглушить самих себя, но в душе никто из вас не способен быть жестоким, как сама стихия. Вы мыслите по-людски, а это значит — почти по-скотски. В душе вы жертвы: даже когда наносите удар: вы не смеете до конца развязаться со своей жертвой: вы понимаете ее. Хотел бы я знать, кто из вас в силах подняться над человеком так, как человек поднимается над свиньей? Я подарю этот бриллиант тому, кто при мне отведает человеческого мяса!
В оскверненной церкви раздался ропот. Наемники протрезвели. Зоран угрюмо отвернулся, чтобы не встретиться взглядом с Оргонтийским Смерчем.
Иллесия уже давно не лежала, а сидела на топчане. Она сильно вздрогнула и зажала рот ладонями:
— Ой!
Илла боялась больших мохнатых пауков, и иногда так же вскрикивала, если какой-нибудь попадался ей на глаза.
Но Зоран был весь там, в церкви, в разграбленном наемниками городишке.
Князь говорил, а Зоран не сводил с него глаз. Худощавый, ниже Зорана ростом, со смуглым лицом человек — прозванный Смерчем. Но разве он смерч? У него есть тело, как у всех, худое лицо и нос слишком длинен… Ему кажется, это он ураганом смел городишко Асете, мановением своей руки. «Да где ему одному перебить целый гарнизон… Это же мы, мы сделали! — думал Зоран. — Он сам и ребенка не у всякой матери из рук вырвет, особенно если она работница поздоровее!»
И Зоран отвернулся. Высокий, с густой бородой, мощного сложения, он явственно выделялся среди других наемников.
— Посмотрите, он прячет лицо! — расхохотался князь Саринардо. — Иди сюда! Ты, ублюдок!
Зоран послушно приблизился, и стало ясно, что он выше на полголовы.
— Вот вам пример травоядной скотины. Глядите, настоящий бык! — бросил князь. — Уж он точно не станет есть кровавого мяса! Смотрите, какая силища. Ты бывший крестьянин, да?
— Да, — глухо подтвердил Зоран.
