Королевский выкуп. Капкан для крестоносца - [132]

Джоанна не знала, что на это сказать, поэтому промолчала. Раймунд наклонился и погладил Ахмера. А потом удивил его хозяйку, заявив:

– Надеюсь, твой брат понимает, какой бесценный бриллиант обрел в лице жены? Знаешь, она ведь извинилась за то, что навлекла на меня гнев кардинала. Я успокоил ее, сказав, что по его убеждению я и так на полпути в ад.

– А ты действительно на полпути в ад?

– Послушать Мелиора, так я уже обречен и проклят, – весело ответил граф. – Я не разделяю его ревностного стремления сжигать еретиков на кострах. Евреи засвидетельствовали некоторые из моих хартий, и поэтому кардинал считает, что я не слишком сблизился с ними. Мне намного приятнее общество трубадуров, а не клириков. Мне больше нравится впадать в плотский грех, чем отрекаться от него. Я не верю, что Всевышний создал этот мир с его непревзойденной красотой и не желал, чтобы мы наслаждались им и вкушали земных радостей.

– Ты бы процветал на Сицилии, граф Раймунд.

– Как кедры ливанские?[20] – пошутил он, дав ей понять, что для подозреваемого в ереси он слишком хорошо знаком с Библией.

Она покачала головой, не веря уже больше, что это один из проклятых. Ей было как-то не по себе из-за того, что он находился так близко – достаточно близко, чтобы видеть ресницы, которым позавидовала бы любая женщина, и острый, как бритва, край подбородка. Но любопытство взяло верх над осторожностью.

– Расскажи мне про катаров, – попросила королева.

– Ну, начнем с того, что сами они себя так не называют. Эти люди величают себя христианами, потому что верят, будто их вера искренняя, а вот римская церковь попала в клещи дьяволу. Я говорил, что это миролюбивые души, отвергающие насилие, но про наличие у них такта или дипломатии не упоминал, потому как их эпитеты для римской церкви включают такие, как: Великий Зверь, Блудница Вавилонская, Церковь Волков и – этот мой самый любимый – Распутница Апокалипсиса.

Джоанна сжалась. Она-то угадывала насмешку в голосе собеседника, а вот папский легат его юмора явно не уловил бы. У нее начало складываться убеждение, что Раймунду нравится ворошить палкой муравейник, точно так же, как ее братьям.

– Но во что они верят? – спросила Джоанна.

– В то, что материальный мир – творение дьявола и должен быть отвергнут. Иисуса катары считают ангелом, а не сыном Божьим, и его явление народу в образе смертного не более чем иллюзия. А раз так, он не мог умереть, а следовательно и воскреснуть. Дева Мария тоже ангел, а не настоящая женщина. Поклоняются они нашему Богу, и хотя он и добр, но не всемогущ, и его борьба с дьяволом бесконечна. Катары учат, что человеческие души принадлежат падшим ангелам. Они верят, что мы переживаем ад на земле, и когда я наблюдаю страдания, которые причиняем мы друг другу, то мне трудно убедить себя в их неправоте.

– А верят ли они в рай?

– Да, но туда могут попасть только «добрые христиане». А еще верят в переселение душ. Человек, который вел праведную жизнь, реинкарнируется в тело, более подходящее для духовного развития. А злодей опустится ниже, и даже может возродиться животным. Те, кто приемлет это кредо, величают себя «верующими», но немногие просят дать им консоламентум прежде того часа, когда смерть приблизится к ним, потому жизнь «доброго христианина» крайне нелегка. Как только мужчина или женщина становится священником, он или она должны отречься от всего, что раньше им было дорого, даже от семьи. Дело в том, что катары рассматривают все земные привязанности как зло, сковывающее людей с жизнью плоти, а это препятствует их спасению. Зато они снисходительны к грешникам, и это еще одно, что отличает их от нашей церкви.

Джоанна порадовалась его выражению «нашей церкви», так как для нее стало очень важно знать, что Раймунд де Сен-Жиль не погряз в ложной вере, несущей угрозу его бессмертной душе.

– Я слышала от кардинала, что катары похотливы и распущенны, что они презирают брак и поощряют людей совершать самые постыдные из плотских грехов. Правда ли… – Закончить она не смогла, потому что Раймунд залился хохотом.

– Мне всегда казалось любопытным, что мужчины, принявшие обет целомудрия, так одержимы плотскими грехами ближних. Мне жаль лишать их удовольствия воображать себе оргии и запретные удовольствия катаров, но ничто не может быть дальше от правды. Катарские священники осуждают похоть даже строже наших. Для них физическая близость особенно греховна, ибо ведет к зарождению новой жизни, то есть вытягивает еще одну небесную душу в этот ужасный вещный мир.

Раймунд погладил собаку, ткнувшуюся ему в ногу.

– Как скверно, что страх перед ересью способен даже самых здравомыслящих людей обращать в слепых безумцев. Стоило бы кардиналу Мелиору беспристрастно рассмотреть все обстоятельства, он бы понял, что я никогда не стану катаром, потому как это означает отречение от радостей плоти.

Джоанне его улыбка показалась скорее озорной, чем сальной, и она не удержалась и улыбнулась в ответ, когда он с шутливым вздохом обронил:

– Ведь в конечном счете не секрет, что я люблю женщин.

– Об этом я наслышана, – очень сухо произнесла она.

– Ну еще бы, – столь же сухо согласился он. – Но чего ты, возможно, не знаешь, так это то, что в отличие от большинства мужчин мне нравится общество женщин не только в постели, но и вне ее.