Королевский путь - [59]

* * *

Слуги облазили все конюшни в Лейте в попытках отыскать для Марии что-нибудь подходящее, но, увы, поставили перед собой невыполнимую задачу. В конце концов они нашли дряхлую клячу, которая, похоже, видела дни получше. Она была облезлая и костлявая и имела такую морду, что королеве захотелось расплакаться от жалости к животному.

Это было лучшее, что смогли найти слуги, а когда Мария увидела лошадей для свиты, то решила, что ее собственная очень даже ничего.

Они покидали Лейт, провожаемые молчаливыми рыбаками. Странное это было зрелище для этой убогой страны: во главе процессии — граф Джеймс Стюарт с королевой Шотландии, богато одетой и в сверкающих драгоценностях, а за ними — пестрый кортеж из слуг, музыкантов и поэтов.

Она обратилась к Джеймсу:

— Я не могу проехать через город на такой лошади!

— Дорогая сестра, помни, — прозвучал ответ Джеймса, — жители Эдинбурга никогда не видели твоих великолепных французских процессий…

— Да я ведь могу расплакаться от отчаяния. Что должны думать мои дяди?

— Они должны принимать нас такими, как мы есть, — серьезно проговорил Джеймс. — Можно ведь восторгаться и тем, что просто, а не только роскошью.

Они были в нескольких милях от Холируда, когда на повороте дороги Мария увидала впереди толпу кричащих людей.

Сначала она подумала, что это жители Эдинбурга вышли приветствовать ее, но, когда они подъехали ближе, ей показалось, что толпа угрожает кому-то. Они кричали, и, хотя она не понимала их, она услышала собственное имя. Обнаженные тела проглядывали сквозь прорехи лохмотьев, их ноги были босы и в крови; к своему ужасу, она разглядела, что многие размахивали палками.

— Королева! Королева! — раздались крики, и толпа ринулась вперед, окружив кавалькаду.

Мария хоть и оказалась в кольце, не испугалась. Она приветствовала это волнение. Она предпочитала эти резкие крики молчанию рыбаков в Лейте. Мария невольно выпрямилась в седле. Да, теперь она выглядела королевой.

— Что они говорят? — обратилась она к Джеймсу. — Они ведь обращаются ко мне. Я прошу: не надо жалеть меня. Они говорят мне, чтобы я возвращалась во Францию, да?

Джеймс поднял руку. Смотря на него, Мария чувствовала гордость за брата. В нем было что-то, что вызывало уважение.

— Тихо! — взревел он. — Молчать в присутствии королевы!

Мгновенно настала тишина. Мария вгляделась в дикие лица мужчин и женщин…

— Они не пришли нападать на тебя, — сказал Джеймс. — Они пришли просить у тебя пощады. Они взломали тюрьму и освободили Джеймса Келлоне, которого должны были казнить. Они просят о прощении за себя и за него.

— В чем он провинился? — спросила Мария.

— Он участвовал в маскараде на празднике иудеев, а это запрещено, — сурово произнес граф Джеймс.

— Но это не так ужасно, чтобы платить за это смертью! И как я рада, что некоторые из моих подданных умеют веселиться. Я буду говорить с ними.

— Ваше Величество, будьте осторожны. Вспомните кирку.

Но Мария редко задумывалась над чем-то серьезным. Она была со своим народом. Люди больше не выглядели свирепыми. Они мечтали о веселье, маскарадах и смехе.

Господи! — подумала она. — Ведь я мечтаю о том же, и как прекрасно я понимаю их желание!

Она немного проехала вперед, чтобы не быть позади графа Джеймса. Подняв руку, она воскликнула:

— Добрые люди Шотландии, поддержите меня, вашу королеву… Я так долго прожила в чужой стране и, оказавшись вдруг среди вас, буду говорить, должно быть, странные вещи.

Вокруг нее стояла тишина, прерываемая лишь клекотом чаек. Казалось, что толпа стоит неподвижно. Люди стояли с открытыми ртами, крепко держа палки и дожидаясь, что же скажет королева. Даже если они не поняли ничего из сказанного ею, ее улыбка была дружеской, а лицо сияло.

— Вы просите прощения того, кто был приговорен к смерти. Подданные мои, я с таким счастьем полностью прощаю этого человека и вас!

Полное прощение! Они поняли все! Они стали передавать один другому:

— Полное прощение! Господь, благослови королеву!

А потом они закричали в один голос:

— Господь, храни королеву!

Кавалькада подалась вперед, но вокруг была толпа нищих людей, поднявших палки и, конечно, смотревшихся варварами. Смрад от них, как сказали наиболее вежливые из французов, почти довел их до рвоты. Но Мария чувствовала себя счастливее теперь, чем когда ступила на шотландскую землю. Ей было отрадно чувствовать, что хоть кто-то, пусть их немного, но верен ей.

Граф Джеймс был обеспокоен. Сцена с прощением Келлоне была восхитительна. Возможно даже, Мария поступила правильно в такой момент. Но, встретившись взглядом с Мэйтлендом, он понял, что великий дипломат согласен с ним: у Марии Стюарт будут в Шотландии проблемы. Пресвитерианская Церковь Шотландии и ее лидер Джон Нокс легко найдут повод поругаться с королевой…

Сумерки опустились еще до того, как Мария добралась до столицы. В сгущающейся темноте ей было отрадно видеть огни костров, сначала на Келтоне, а потом на Солсбери. Костры зажгли и в городе, и она слышала крики людей. Все это зрелище успокаивало ее. По французским меркам, радушие людей, возможно, было несколько грубоватым, но, в конце концов, оно было совершенно искренним.