Королевский путь - [30]

И Франциск, и Мария очень обрадовались его приезду.

Король жадно вглядывался в их лица, ведь перед ним еще совсем дети, а ему ли не знать, что такое юный муж? Король содрогнулся, вспомнив себя много лет назад…

— Ну как вы тут, дети мои? — спросил он, обняв их.

— Мы так счастливы, папочка! — заверили они его почти в один голос.

Мария была какая-то бледненькая, хотя, впрочем, может это болезнь? А вот дофин был какой-то пристыженный. Он ничего не рассказал королю, правда, Генрих II и не спросил его. Он очень хорошо помнил собственные мучения и колкости остроумного отца по этому поводу.

Это обойдет их стороной, — утешал он себя. — Ведь они так довольны друг другом. Франциск все время спрашивает ее по любому пустяку, а Мария всегда готова успокоить и развеселить его.

Однако король явился неспроста. Он решил забрать Франциска на некоторое время да посмотреть, что из этого выйдет.

— Франциск, я хочу, чтобы ты побывал в лагере Амьена.

— Нет, папа, — сразу же ответил дофин.

Король заметил в глазах мальчика ужас. Остаться без Марии и поехать в Амьен, где одни грубые солдаты?!

— Это отличная возможность показать, как ты держишься в седле. Ты не забывай: народ хочет видеть тебя, ведь ты — дофин Франции! Придет время, и ты станешь королем этой страны. Не надо бояться.

И Франциск уехал, а Мария осталась в Вилле-Котре. Король решил, с ее здоровьем здесь ей будет лучше, чем в Париже. Он отправил к ней четырех тезок, чтобы Мария не очень скучала. Когда Франциск и Мария прощались, королю показалось, что она это сделала с каким-то облегчением. Он был уверен, что все понял.

* * *

А тем временем при Дворе разыгрались страсти. Скончалась королева Англии, и ее место заняла Елизавета[31] — внебрачная дочь Генриха VIII и Анны Болейн. Если бы трон не был узурпирован бастардом, то он должен был бы принадлежать Марии, королеве Шотландской, и, к тому же, жене дофина Франции.

— Пресвятая Дева Мария! Да мы отправим туда армию и сбросим бастарда! Бог поможет нам! — раскричался Франсуа де Гиз.

Но король воевать не хотел — воспоминания о святом Квентине до сих пор мучили его. Да и пересечь Ла-Манш не так просто. Генрих изо всех сил старался наладить мир со своими врагами. Он хотел вызволить из тюрьмы великого коннетабля Анн де Монморанси, которого очень любил и ценил. Король хотел мира, а не войны.

— Это дело провалится, — сказал король.

Он размышлял о другом: Мария Стюарт — полноправная наследница английского трона. Так пусть она все бумаги подписывает как английская королева, а гербовые девизы должны быть повсюду, где она появляется. Мария должна титуловаться как жена дофина Франции, королева Англии, Шотландии и Ирландии.

И тогда кардинал и Франсуа де Гиз пришли к Марии.

— А что скажет кузина, когда я заявлю о своих правах на ее трон? — спросила Мария.

— Ее трон! Ее трон! — раскричался граф. — Да это — твой трон. Будь у меня десять тысяч солдат, и ты бы уже была на нем!

Но Марии совсем не хотелось уезжать из Франции. Она полюбила эту страну. Пусть кузина властвует в Англии…

Граф был в бешенстве, а кардинал нежно обнял Марию и привлек к себе.

— Послушай меня, — обратился он к ней. — Нельзя так пренебрежительно относиться к своим обязанностям. Все католики просто в ужасе от того, что творится в Англии. Конечно, смирение проще всего. Но в глазах Бога происходящее в Англии — грех. Ты ведь знаешь, Маргарита Тюдор, дочь Генриха VII Английского, была замужем за Иаковом IV Шотландским. Их сын — твой отец, Иаков V. У Генриха VIII были двое законнорожденных детей: Эдуард VI и Мария. Мария умерла. Потомков нет. Маргарита Тюдор — твоя бабка, а потому — ты законная наследница английского трона.

— Все так, дядя.

— Ну тогда, я думаю, ты отнесешься серьезно к своим обязанностям, и никто не обвинит тебя в слабости. Как думаешь, легко ли Господу и святым взирать на узурпацию трона той, которая такая же распутница, как и ее мать?

— Но… она моя кузина!

— Дочь любовницы… бастард…

— Но и дочь короля!

Кардинал со смехом произнес:

— Мария, милая, ее мать за супружескую неверность лишилась головы. А теперь освободи свой разум от мыслей, Господу неугодных. Твой дядя приказывает тебе! Ой, нет, нет! Да как же я могу приказывать королеве Шотландии и Англии?! Я молю о прощении. Ты не разочаруешь меня? Неужели я зря потратил все эти годы, пытаясь взрастить в тебе добродетель?

— О нет, дядя!

— Тогда, Мария, гордо носи свои титулы, а мы обязательно выгоним из Англии бастарда Елизавету.

— Да, дядя. Конечно, вы правы, — смиренно сказала Мария, но мысли ее были уже далеко. Она размышляла о наряде для предстоящего бала, а об английской короне она подумала, что это — самое последнее, чего ей хочется, ведь тогда придется оставить эту так полюбившуюся ей страну, и этот Двор, любимицей которого она была.

* * *

Со дня свадьбы дофин сильно вытянулся, и, хотя он сам радовался этому, было ясно, что столь стремительный рост слишком опасен для его здоровья. Теперь он был охвачен безумным желанием заблистать во всех видах спорта и разных играх. Бывало, он устраивал многочасовые поездки верхом и возвращался совершенно измученным. Мария увещевала его за это, но он парировал: