Королевский путь - [110]

Дарнлей пристально наблюдал за нею. Последнее время он жил в замке отца, но, бывало, появлялся при Дворе, настаивая на своих правах. Он вел себя с Марией более отвратительно, чем когда-либо.

Как я вообще могла подумать, что смогу полюбить такого человека, — спрашивала она себя снова и снова.

Объяснений этому не было. Она просто была слепа — слепа в жизни, в страсти и в любви.

И вдруг она чудесным образом прозрела. Вот она жизнь! Вот то, для чего она родилась!

* * *

Дарнлей жил теперь в постоянном страхе. Мэйтленд вернулся, и Дарнлей знал, что теперь граф Меррейский и Мэйтленд начнут уговаривать королеву простить Мортона и молодого Рутвена, вернуть им их земли и разрешить возвратиться ко Двору. А что те сделают сразу по возвращении?

Хоть Дарнлей был и дураком, но ответ на такой вопрос известен любому дураку.

Он был при убийстве Риччо; он поддержал убийц; убийство было совершено его именем. Ко всему, он еще оказался предателем: в самый сложный момент он перебежал из одного лагеря в другой, и тогда заговор не удалось осуществить до конца. Риччо мертв, но королева смогла спастись. Она собрала своих сторонников и с Хантлеем и Босуэлом с триумфом возвратилась в Эдинбург. Убийцы были схвачены и сосланы. А кто во всем виноват? Дарнлей!

Они никогда не забудут и никогда не простят. Все повторится, но на месте Риччо теперь будет Дарнлей.

Он не решится остаться при Дворе, когда все вернутся. А Мэйтленд уже возвратился…

Дарнлей был в отчаянии и начал строить планы. Он наладит связи с Папой Римским… он напишет Филиппу Испанскому… И вообще, разве он плохой католик? Он ведь католик получше Марии с ее разговорами о терпимости. Праведные католики о терпимости не говорят. Неужели он не найдет поддержки в католическом мире? Неужели он не сможет отнять у Марии трон? Однажды он станет королем не только Шотландии, но и Англии. Более того, он — отец наследника английского престола!

Ленокс, его отец, прослышав о планах сына, не на шутку встревожился. Дарнлею обязательно нужно было выговориться, и единственным человеком, кому он мог доверять, был его отец.

— Но, сын мой, — сказал граф Ленокс, — это нелепо. Папа римский не поможет тебе, а король Испании — человек осторожный и не поддержит такого мятежника как ты.

— Мятежника?! Да я король!

— Одно лишь название. Король без короны.

— Это так несправедливо! Мне обещали. Сначала мне помешал Риччо… а теперь вот граф Босуэл с графом Меррейским. Вернулся Мэйтленд… мой старый враг… Он убьет меня. Я знаю наверняка, что он убьет меня. Он позовет убийцу Мортона, и они вместе убьют меня…

Ленокс, в ужасе от истерик сына, написал письмо королеве, сообщив, что Дарнлей собрался в Испанию.

Мария приказала Дарнлею явиться и потребовала объяснений.

— Что это у вас за дикие планы? — спросила она.

— Я не скажу вам.

— Генрих, я настаиваю.

— Зачем мне здесь оставаться? — завопил он. — Кто я такой? Вам нужно, чтобы я остался лишь за тем, что вы боитесь скандала, который вызовет мой отъезд. Примите меня обратно. Я требую этого. Я хочу быть действительно вашим мужем. Позвольте мне остаться с вами и разделить постель и стол. Тогда вы не отыщете слуги более преданного, чем я.

Он бросился к ней и попытался обнять, но она в отвращении отпрянула.

— Мария… Мария… — взмолился он. — Вы ведь любили меня. Помните, вы приходили ко мне, говоря, что хотите побыть наедине со мной, пусть даже самую малость.

Она оттолкнула его. Ей было противно вспоминать об этих минутах, а сейчас в особенности, ведь она сравнивала его с другим! Она никогда больше не позволит Дарнлею прикоснуться к себе.

Она сказала:

— Если вы попытаетесь прикоснуться ко мне — я позову охрану.

Он захныкал:

— Что я такое сделал? В чем я изменился? Вы всегда были страстны со мной!

— Если вы еще раз повторите эти слова, то вы пожалеете об этом!

— А я повторю… повторю!

— Уходите по-хорошему, или я позову охрану. Утром вы сможете изложить ваше дело перед придворной знатью.

Ему ничего не оставалось, кроме как уйти, а утром, весь на нервах, он встретился с именитой шотландской знатью. Граф Меррейский и Мэйтленд тоже были там. Он был уверен, что они ненавидят его и хотят убить и не успокоятся, пока не вернут ко Двору всех его врагов.

Ни граф Меррейский, ни Мэйтленд не собирались ничего прощать ему. Их холодные и ядовитые взгляды наводили ужас на Дарнлея. Он прошел в зал, шаркая и глядя себе под ноги.

Почему это он собирался удрать? — размышляли они.

Он и сам не знал. Он просто хотел уехать из Шотландии, а теперь, после всего, он вообще не знал, как это сделать. Он хотел заставить королеву понять, как плохо она обращается с ним.

— Ваш отъезд в Испанию может рассматриваться как измена, — сказал граф Меррейский. — Почему вы хотели уехать?

— Чтобы заставить королеву вернуться к ее обязанностям… Чтобы вновь стать ее любимцем…

— Для изменника трудновато, — обходительно произнес Мэйтленд, — завоевать расположение королевы…

— Я не изменник. Не изменник я! — завопил Дарнлей.

Терпение у Марии кончилось. Ее самым большим желанием было избавиться от Дарнлея. При взгляде на него ее охватывал жуткий стыд.

Она сказала:

— Мы простим его, если он пообещает не уезжать из Шотландии… отправим его в замок к отцу… пусть там и остается…