Королевский маскарад - [37]

Лили вытерла глаза пальцами и покачала головой.

— Это не так просто, Джок. Я не могу любить Тортона!

— Не можешь? — повторил Джок в недоумении.

Он упер руки в бока и буквально сверлил ее взглядом. Неужели это тот Джок, который всегда был ее другом и защитником? — Девочка, я не знаю, что и думать о тебе, — сказал он, и в его голосе послышалось разочарование. — После стольких лет, когда ты жила как тень, я увидел, что ты расцвела. Слепому видно, что причиной тому был Ролли. Знай, что я хранил твою тайну, и знай, что это тебя он хотел, а не твое богатство. Я хранил и его тайну. Не то чтобы я точно знал, кем он был, заметь, но я догадывался, что он был не тем, за кого выдавал себя. Однако я доверял ему и чувствовал, что вам обоим нужно время, чтобы прийти друг к другу. А теперь ты говоришь мне, что, поскольку его зовут Тортон, ты не хочешь иметь с ним дело?

Почему же Джок не понимал? Каждый знал, что Монтегю и Тортоны ненавидели друг друга.

— Ты можешь вообразить, что сделал бы мой отец, если бы я сообщила ему, что выхожу замуж за Тортона?

— О, да, конечно, могу, — сказал Джок с довольным видом. — Твой папа, да благословит его Господь, предсказуем, как приливы. Еще в детстве, когда его королевские желания не выполнялись, он пыхтел, пыжился и произносил разные угрозы, которые, конечно, не собирался осуществлять. Тогда кто-нибудь, обычно я — из-за чего мне столько раз грозили темницей, ты понимаешь, — брал его за шиворот и говорил с ним, и постепенно он приходил в себя. Теперь твоей матери, да сохранит ее Господь, приходится делать это, и, должен признаться, она умеет убеждать его лучше, чем это удавалось мне. Да, с нашим Чарлзом может быть трудно, но в конце концов верх берет благоразумие.

— Хотела бы я так же быть уверена в этом, как ты, мрачно заметила Лили, — но сомневаюсь. Я уже разочаровала его однажды, и…

— Девочка, ты принимаешь то краткое безумие слишком близко к сердцу, — любезно сказал Джок. Пять лет назад ты рассуждала, как ребенок, да ты и была ребенком. Никто не винит тебя за это и никогда не винил. Но я думал, что с Ролли ты наконец стала сама собой, стала взрослой женщиной. И теперь здесь, у меня в конюшне, ты распускаешь нюни, как пять лет назад. Я очень разочарован, да, девочка.

— Я разочарована еще больше, Джок, — раздраженно настаивала она. — Я думала, что Бог послал мне Ролли в ответ на мои молитвы.

— О да, а теперь простой помощник конюха оказался королевских кровей, и это разрушило все твои прекрасные мечты? А какие мечты? Ты мечтала, что твое происхождение позволит тебе помыкать простым парнем? Ты мечтала обрадовать родителей зятем-простолюдином?

Лили схватилась за голову. Почему в его устах это звучало так глупо? То, что Ролли оказался Тортоном, создало огромную, гигантскую проблему. Она знала, что была готова и способна вынести гнев отца и разочарование матери, если вступит в брак с простым конюхом. Но выйти замуж за Тортона было немыслимо. И разве не имело значения, что Ролли лгал ей? Что он использовал ее? Что он подозревал Монтегю в таких мерзких действиях, как похищение? Конечно, и она лгала ему, но она только защищала себя. Пять лет назад она пережила предательство, и сердце ее тогда было разбито. Но он не мог знать этого. О, как она была растерянна! И несчастна, очень несчастна.

Она и пришла-то в конюшню, чтобы повидать Джока. Очень долго это место и этот грубоватый, но очень добрый человек были ее единственным спасением. Во дворце она томилась, как в позолоченной клетке. Джок же увидел в ней человека. Ее родители, игравшие предписанные им роли, просто не могли этого постичь. Но в этот раз Джок не помог ей.

— Я не знаю, зачем пришла сюда, — захныкала она, ненавидя звук собственного голоса. — Ты будто хочешь дать мне понять, что это фиаско — только моя собственная ошибка.

Джок все теребил ухо.

— Не думаю, что это следует называть ошибкой, — сказал он. — Вы оба солгали, и у каждого была для этого серьезная причина, так мне кажется. Потом правда выползла наружу, и этот так называемый враг семьи раскрыл для тебя свои объятия… а ты убегаешь и скрываешься. Теперь я задаюсь вопросом: от чего ты скрываешься, девочка? От него? Или от себя самой? Или ты испугалась любви?

Лили упрямо мотнула головой. Она верила в любовь. Она желала рискнуть всем, научить Ролли тому, что ее собственное сердце знало с колыбели. Нет, она не испугалась. Тогда почему се сердце билось в панике при одной мысли, что она снова увидит Ролли? Она не могла больше находиться там, где прежде был он, не могла вспоминать вес, о чем они говорили и делали, не могла вспоминать улыбки и смех… и поцелуи. Не говоря ни слова, она повернулась и побежала прочь от Джока, от этого места, чувствуя, будто потеряла единственное убежище и единственного друга во всем мире. И кто был в этом виноват, если не Роланд Тортон? В самом деле, кто?

— Славная работа, — сказал Рейф, хлопнув Роланда по плечу, и поспешил помочь жене сесть в кресло. Элизабет была на последних месяцах беременности, ее яркие рыжие волосы и зеленые глаза буквально светились здоровьем и счастьем. Взгляд, который она обратила на Рейфа, пока он суетился, усаживая ее поудобнее, был полон такой любви, что дыхание замерло в груди Роланда. У Лили был точно такой же взгляд, когда она смотрела на него. Теперь он боялся, что потерял ее. Но нет, он не позволял себе так думать, иначе не смог бы сделать то, что должен был сделать сегодня же.