Королевский краб - [27]

— Варю эту морскую чуду и думаю, что скоро переменится погода. Кости ноют так, как будто к шторму!

— Так они у вас всегда ноют. Какому быть шторму, если вокруг благодать: тихо, тепло, а на небе — ни облачка!

— Значит, мой прогноз на отдаленность, — благодушно сказал старик, помаргивая слезящимися глазами и неторопливо шуруя палкой с крючком на конце в стальных корзинах с крабовыми лапами. — А ты, как вижу, запарился. Много принял?

Я отвечал, что много, более сорока тысяч крабов, как никогда до этого. Мол, свои мотоботы уже по два раза подходили, если не считать «семерки» — она сегодня на дальнем поле, — да колхозники с утра пораньше побывали.

— Колхозники были с утра? — переспросил старик. — Вот это чудно!

В душе я согласился с Максимкиным, действительно чудно, на колхозников это не похоже. Они, как правило, предпочитают сдавать улов по вечерам или даже ночью, а почему, я уже писал об этом — уставшему приемщику легче заморочить голову, можно ссылаться на то, что им далеко топать до дому, на темноту. На человеческие чувства бьют, бродяги!

Максимкин работал на краболовах с незапамятных пор и многое помнил. С ним всегда было интересно говорить, выслушивать забавные истории, морские легенды. И о королевском крабе, который хранится у Анны, я впервые услышал от него. Помню, как он сказал мне, хитро посмеиваясь:

— Ну, на тарабагани ты нагляделся. Вот чуда так чуда морская! Не поймешь, чи растение, чи животное! А их царя ты видел?

Я недоверчиво хмыкнул, подумал, что старик начнет мне рассказывать очередную легенду, но он был вполне серьезен:

— Я их царя живого за свою жизнь разов пять видел, не более. Ну, быть может, он у них не царем служит, а так, сам по себе, это не важно! Главное, этот краб очень редкий и тому, кто его поймает, он приносит удачу. Скажешь, мол, это все враки, сказки морские. Наверное, враки, да только в море, Сергеич, без сказок нельзя. Знаю, ты ученый, только прикидываешься простачком, а почему, то дело твое. Вот и соображай, зачем моряку сказки? Романтикой от них веет! Без романтики нам нельзя. Согласен?

Я в тот же день вечером сходил в библиотеку, взял соответствующий том энциклопедии и убедился, что Максимкин говорил правду. Есть особый вид краба — королевский, глубинный краб. Действительно, вид у него царский.

Я сказал на следующий день старому крабовару:

— Я тоже видел королевского краба. Красивый он, чертяка!

Максимкин удивился:

— Где видел?

— На снимке в энциклопедии.

Старик пренебрежительно махнул рукой:

— На картинке совсем не то.

— Но она цветная!

— Все равно не тот смак. В натуре его надо увидеть. Вот скажи, в каких ты отношениях с Анной Зима? — вдруг спросил Максимкин.

— В разных, — замялся я. — Вы же знаете, какая она!

— Знаю. Она святая! Чище, порядочнее и красивее женщины я в своей жизни не встречал.

— Вы, наверное, правы… Но почему она иногда злая, грубая?

— Дураков в штанах много, вот почему, — после некоторого раздумья отвечал крабовар. — Ей не повезло в жизни. Королевский краб у Анны есть, а счастья — нету!

— Почему?

— У нее спроси. Если Анна покажет тебе королевского краба, спроси.

Анна, как я уже писал, показала мне королевского краба, а вот спросить у нее больше, чем я спросил, у меня не хватило духу.

И вот, сидя в тот день перед штормом рядом с Максимкиным, я сказал мудрому старику:

— Анна показала мне королевского краба. Мы говорили, к сожалению, о пустяках, да только я все равно понял сердцем, душой, что чище, порядочнее и красивее женщины я тоже, Максимкин, не встречал!

— То-то и оно, — покачал головой крабовар, и тут раздался за клубами пара пронзительный женский крик:

— Максимкин, хрен старый, недовариваешь!

Максимкин торопливо вскочил и крутнул вентиль, увеличивая подачу тепла в громадный котел, в котором медленно вращалось колесо с подвешенными стальными корзинами. Из котла рванулись клубы сырого пара, совсем окутали нас и покатились, медленно рассеиваясь, по правому борту плавзавода. С юго-востока дул слабый ветерок, и можно ли было подумать, что он к вечеру станет шквальным, вздыбит гигантское Охотское море и наделает немало бед…

Минут через семь раздался тот же пронзительный женский крик:

— Молодец, Максимкин, теперь варишь в норме! Ты слышишь?

— Слышу, — отвечал явно довольный старик и затем, повернувшись ко мне, начал рассуждать: — Женщинам, как думаю, надо угождать по мелочам и быстро, а в главном гнуть свою линию. — После этих слов он неторопливо поднялся и аккуратно привернул вентиль подачи тепла. — Ишь, как раскипятилась Зойка! А почему, спрашивается? Да заскучала бабенка, на свежий воздух захотелось, вот и нашла причину — Максимкин недоваривает. Хвост трубой и, как коза, на палубу, мне дала команду. Я ее сполнил, мне разве трудно по пустяку угодить? Зойка довольна, а я как варил, так и буду варить. Мне это виднее, как им, бабам, что внизу у конвейера, виднее, как укладывать мясо в баночки — агрейдом или фенси[2]. Верно, Сергеич?

Потом он долго молчал, думая о своем, вспоминая что-то. Я его не торопил, знал, что старик не отпустит меня просто так, не рассказав забавной истории из жизни краболовов. Тему он уже наметил, выразил ее в словах: «Женщинам, как думаю, надо угождать по мелочам и быстро, а в главном гнуть свою линию».