Королевский двор Франции в эпоху Возрождения - [157]

Судя по Положению о служащих дома Генриха IV, штатный состав окончательно устоялся только к 1596–1597 гг., когда закончились основные сражения с Лигой и гражданская война близилась к завершению. Еще в 1593 г. королевская декларация даровала прощение всем дворянам, присоединившимся к Гизам, начиная с 1585 г.[1344]. Военные капитаны, руководители подразделений, вернулись ко двору и приступили к своим куриальным обязанностям. С середины 1590-х гг. разорившееся и значительно обедневшее из-за войн и экономических катаклизмов французское дворянство также начало съезжаться ко двору нового короля в поисках службы или с просьбами о восстановлении в прежних должностях. Собравшаяся в ноябре 1596 г. Ассамблея нотаблей вместе с тем констатировала печальное положение королевских финансов: доходы короны Франции не превышали показатель 1588 г., 30 млн. т.л. В таких обстоятельствах королю было рекомендовано сократить расходы на содержание двора[1345].

Однако сделать это было весьма непросто, поскольку с восшествием на престол первого Бурбона королевская семья пополнилась многочисленными родственниками этой фамилии, в одночасье ставшими принцами крови, окружение которых также стало частью двора: принцы де Конде и Конти, герцоги де Монпансье, графы Суассонские и Сен-Поль. Наконец, на королевском содержании частично находились представители семьи Валуа, дворы Луизы Лотарингской и королевы Маргариты. Служащие прежних дворов, не получившие окончательного расчета после смерти Генриха III, Екатерины Медичи и Франсуа Анжуйского, равно как их наследники также предъявили свои прошения о пенсиях или восстановлении в должностных правах. Учитывая все обстоятельства, в 1597–1599 гг. Генрих IV предпринял довольно радикальную куриальную реформу.

13 апреля 1597 г. он издал Ордонанс, придав, таким образом, максимальную публичность своему решению, целью которого было «прекращение беспорядков и путаницы, которая имеет место в доме Его Величества, по причине большого числа служащих, в нем пребывающих, и служивших еще покойным королям, его предшественникам, равно как королевам, а также служащих, пребывающих на службе с момента наследования короны Его Величеством». Во-первых, исключалось замещение должностей в случае смерти владельца или отказа от должности в силу каких-либо обстоятельств. Государственным секретарям Франции запрещалось удовлетворять прошения о восстановлении пенсий или подтверждать финансовые обязательства предыдущих королей.

Руководителям двора, включая «Главного распорядителя, Главного раздатчика милостыни, Главного камергера, Первого камер-юнкера, Гардеробмейстера, Первого гофмейстера и других главных должностных лиц», отныне нельзя было «получать и принимать какие-либо денежные суммы и письменно удостоверять какие-либо назначения», вплоть до особого распоряжения короля[1346]. Таким образом, Генрих IV попытался прекратить торговлю и спекуляцию должностями, очевидно, процветающую при дворе, равно как минимизировать расходы на ежегодное содержание своих служащих. Вместе с тем король замыкал на себя отчисления за занятия должностей или лично решал, кто именно будет ему служить, тем самым повторяя опыт Генриха III и Регламент 1585 г.

Положение о доме Генриха IV также свидетельствует о сокращении расходов на содержание двора: самая активная, многочисленная и беспокойная для двора Валуа группа придворных — камергеры и камер-юнкеры — была выведена за штат двора в 1590-е гг., представляя собой только почетное звание. Надо отметить, во время военных действий король начал практиковать раздачу почетных должностей при своей персоне, которые не были обеспечены ни реальными функциями, ни денежным содержанием и являлись знаком благоволения или военно-политического компромисса. Так, например, в РНБ сохранился документ, об условиях сдачи города-крепости Нуайона, от 7 октября 1594 г., находящегося в руках Лиги: губернатору, некоему сеньору де Клюзо, помимо значительной суммы наличных денег и аббатства Сен-Элуа, «даровалась должность королевского камергера»[1347]. Покупая, таким образом, своих противников и раздаривая почетные должности, Генрих IV, видимо, значительно их обесценил, превращая в пустую синекуру. Правда, необходимо отметить важное почетное сопровождение этих придворных постов: они давали право пребывания при дворе, участия в церемониях и право столования.

Часть придворных должностей, согласно специальной записи в Положении о доме короля, также не оплачивалась (sans gages), хотя их держатели пользовались всеми привилегиями служащих дома короля и значились в штатном расписании: речь идет как минимум о гофмейстерах, квартирмейстерах и королевских секретарях[1348]. Лица, занимавшие эти посты, могли рассчитывать только на разовое королевское благоволение, регулярное столование и доходы со своих земельных владений или рент (если таковые были). Правда, практиковалось и совмещение должностей, а в случае с королевскими секретарями также были возможны регулярные выплаты по линии канцлера Франции. Однако подобное примирение с длительной практикой неоплачиваемых должностей говорит о серьезных материальных проблемах как самого короля, так и его почетного окружения.