Королевские клетки - [38]

Лилиан согласилась и они не спеша — а куда уж тут спешить? — пошли к главному входу.

— Понимаете, — сумбурно излагала Лиля свои построения. — Мои партнеры…

— Понимаю, понимаю, Ваше Сиятельство. — кивал головой досточтимый поверенный. — Никак нельзя мнение партнеров игнорировать. Очень приятно слышать в наши-то времена такую ответственность. Обязательно все ваши предложения передам, внимательнейше рассмотрят их.

— Вы Ваше Сиятельство, не тушуйтесь, что пожар приключился — утешающе говорил Экар, поддерживая ее под локоток. — Дело-то совершенно житейское, нас ведь тоже за такие вот случаи из столицы во времена оны выставили. Я вот как раз там стоя мудрость вашего подхода-то оценил — ну, вот не дай Альдонай, погиб там кто — ну так найти-то да натаскать нового недолго, а коли у нас мастер погибнет — бывало, целые сорта стекла теряли.

Я вам вот что скажу: будете в Эльване, дайте нам знать. Проведем вас по лучшим мастерским — ахнете! Удивлены? Мы всех дорогих гостей так водим, лет двести уже. Красота светлая, как цветок огненный распускается, ключом лесным, прозрачным застывает, росным полем блестит. Никто равнодушным не остается. Никто. Особенно — кто сам с трубкой стоял, да шихту мешал.

Говоря о стекле, достопочтенный поверенный менялся. Вместо длинных, юридически выверенных формулировок, появлялся говорок мастерового — образный, скорый, построенный как короткие вопросы — ответы.

…Спросите — а как же не боитесь, что тайну украдут? А на то у нас старая-старая история есть, еще тех времен, когда мастера-стеклодувы меж собой враждовали. Один мастер к другому в мастерскую прокрался, все посмотрел внимательнейше, все зарисовал да записал — уж где он грамоту изучил, о том история помалкивает. А вот не вышло у него ничего дельного, сколько он потом ни старался. Так он внимательно по мастерской ходил, что не подумал, откуда песок возят. Так и не увидал, как песок просеивают, как драга устроена, как в нее песок кидают… Песок-то он брал чистый — да крупноват он был. И все.

Когда умер он, выкупили мы его записи — вдове золотом по весу честно заплатили — всем и показываем с тех пор. Старший мастер, говорят, чуть не помер со смеху, когда читал. Никогда, говорит, я так аккуратно да точно дело не описывал — терпения не хватало. Надо, говорил, подмастерьев учить по тем свиткам, только вот свои же глупости поправлю. И учим. И всегда историю рассказываем. Правило у нас такое.

Так что, на дело-то смотреть можно. Да только мастером надо быть, чтобы понять на что смотришь. А кто любит чужое дело воровать — тот мастером не бывает.

Так, за разговором, и дошли до главного входа, где все еще бродила непривязанная лошадка поверенного.

— Полагаю, встретимся мы и еще раз, Ваше Сиятельство. Глядишь, и вопрос с партнерами разрешится. Будьте здоровы да счастливы, Ваше Сиятельство, удачи вам.

И уехал.

Через час пришел хмурый Ганц и сказал:

— Ваше Сиятельство, не было никакой служанки.

— Что?..

— Не водила и даже не отправляла никуда никакая служанка Раммита Экара. Часовым я, конечно, устрою веселую жизнь за ротозейство — но это выходит, он планировку знал и сразу понял где что происходит.

Лилиан пожала плечами. Сейчас ее больше всего занимали остатки по складу стекла и перспектива не успеть сформировать грузы следующей партии. О стоимости и сроках восстановления мастерских не хотелось даже думать.

По всему замку тянуло гарью.

Лилиан и Ганц все-таки подозревали поверенного в организации диверсии — до тех пор, пока через четыре дня все-таки не дождались пока мастерская более-менее остыла и не удалось расковырять залитые стеклом и оловом камни. И разбирательство заняло еще два дня.

В основании ванны лопнуло — а потом и прогорело — четыре камня, борт и часть дна провалились, через дыры хлынуло олово, а автомат, придуманный Лилей, вылил всю остальную стекольную массу ориентируясь на падение уровня. Жара и искры подпалили сначала угольную пыль. Кислород, продолжавший поступать к огню, моментально раздул все это до состояния взрыва. Ну, а дальше уже все горело само. Кирпичи просто не выдержали нагрузки под нагревом. Просто плохой кирпич. Просто никакого способа его проверить. Просто неудачная кладка.

Все очень просто.

Кто тут сержант над офицерами, я вас внимательно спрашиваю?!

С точки зрения Рика, жизнь в летнем полковом лагере в основном состояла из беготни и криков. Крики были разные: кого-то звали, с кем-то ржали, на кого-то просто орали. И все, за исключением капитанов рот и Джеррисона, бегали.

Джеррисон, попав к себе домой — Рик сразу отметил, насколько спокойнее и увереннее он себя тут чувствовал — хоть и не бегал, но постоянно куда-то "очень быстро шел" и "весьма громко разговаривал".

Он подскакивал по общей побудке, распихивал Рика, отправлял оруженосцев за кашей — те уже и ныть перестали — и начинал влезать в каждую мелочь. Иногда казалось, что вся его деятельность и состоит в выяснении, куда третья рота подевала лопаты и почему на вторых воротах пика у часового была короче, чем ему виделось правильным. Тем не менее, все участники процесса, включая Джеррисона, похоже считали совершенно нормальным и правильным полчаса на совещании командиров рот обсуждать "самострелы с ложей сосновой, количеством два, почти новые" внезапно пропавшие у второй роты и обнаружившиеся у четвертой. Причем факт самостоятельной миграции самострелов никого не интересовал, интересовало где они останутся.