Королевская сага - [25]

Качества эти нельзя приобрести, только читая книги. Нас поражает энциклопедичность людей XVIII века, но мы забываем, что в то и в более раннее время ученые, в особенности историки и географы, не были только историками и географами. Это были люди, занимавшие государственные посты, совершавшие путешествия, творившие историю и открывавшие мир, который они описывали и пытались осмыслить.

Они знали, что прежде чем рассуждать о путях и расстояниях, о морях и странах, надо накопить собственный опыт странствий. Он ляжет мозолями на руки и ноги, сотрет не одну пару подошв, прибавит седины в волосах и откроет ту истину, что на долгом и трудном пути каждый шаг может стать последним. Ведь то, что сегодня нам кажется легким, для людей, живших пятьсот и более лет назад, могло быть просто непосильным, и наоборот…

Если подобного опыта нет, если историк, а тем более филолог не прошел испытания пространством и временем один на один с пустыней лесных чащоб, холодным бездушием моря и обманчиво-доступными лабиринтами гор, - ему рано браться разгадывать подобные ребусы. В противном случае на свет появляются такие переводы и толкования, когда остров "Витахольм" оказывается городом "Витичевом" на Днепре, страна русов превращается в "страну великанов", "Эллипалтар", обозначавший Гибралтар, разыскивается в устье Днепра или на Азовском море, в Новгороде на Волхове уже в середине XI века оказывается церковь святого Олава, убитого менее чем за двадцать лет до этого и еще не канонизированного, а того же Оттара вместо китов заставляют ловить гигантских моржей, достигающих… 25 метров длины! Невежество переводчиков и истолкователей исторических текстов, никогда не бывавших в местах, о которых идет речь, знающих обо всем понаслышке, может привести к плачевным результатам. Стоит ли удивляться легкости, с которой они намечают карандашом на обзорной карте Европы из карманного атласа мира путь викингов из Норвегии в Белое море? Нет, конечно! Откуда им знать о смене ветров и течений возле Нордкапа? Кто им может поведать, какие опасности ждут морехода возле Святого Носа? Разве хоть на секунду они способны почувствовать силу течений в горле Белого моря, если даже и видели его с борта современного теплохода?

Мне всегда хотелось посмотреть на таких людей в баркасе с прямым парусом или просто с веслами в руках, один на один с морем и непогодой, не в Заполярье даже, осенью или весной, а летом, при ослепительном солнце вблизи Терского берега или идущих по мокрой тундре с полной выкладкой в душную летнюю жару, когда голова начинает раскалываться от одуряющего запаха багульника, а невидимая глазу мошка продолжает грызть уже изъеденное тело… Все это я испытал на собственной шкуре. И знал, что никакие это не испытания, а всего лишь быт, обычная, повседневная жизнь, о которой и говорить-то неприлично, но которая не приспособленного к ней человека может вывести из строя на долгое время, а опытного и знающего делает расчетливым и осторожным…

Кузнецов своей работой еще раз напомнил об этом. С высот глубокомысленных умозаключений он сводил нас снова на землю, не только подтвердив мои сомнения в существовании Биармии на Северной Двине, но и подсказав, в какую сторону стоит направить поиски. Я словно бы слышал голос историка, обращенный из прошлого к своим коллегам, с просьбой не забыть, продолжить его работу, развеять наконец мираж, уже столько лет стоящий на пути исследователей… Призыв не был услышан, а те, до кого он дошел, постарались его забыть.

Вот почему я чувствовал себя обязанным продолжить то, что не успел завершить Кузнецов: подвергнуть внимательному анализу те письменные источники, на которые указал ученый. И хотя я полагал, что путь мой в Биармию уже закончен, Кузнецов заставил меня начать с того, с чего начинали все остальные, - с рассказа норвежца Оттара, в отличие от саг записанного сразу и в дальнейшем как будто не претерпевшего особых изменений.

7

Да, с Оттара - он же Отер или Охтхер - и с его плавания начинали все, кому доводилось писать о Биармии и о набегах викингов на ее берега. Оттар и Торир Собака, река Вина и Биармия, Белое море и Северная Двина… Рассказ Оттара подтверждался свидетельством саг, а описания саг - рассказом Оттара. Норвежец подробно рассказывал о своем пути на северо-восток вплоть до реки Вины. Правда, у него она не названа, это была просто "большая река". Но путь-то был тот самый, на который намекали саги!

Получался как бы замкнутый круг, когда одно свидетельство подтверждалось другим, потому что то, в свою очередь, подтверждало первое. Подтверждало? Скорее дополняло, да и то без надлежащей проверки и анализа. Оттар был первым? Но историки лучше, чем кто-либо, знают, что последовательность во времени еще не является доказательством причинности: "после этого" вовсе не означает "вследствие этого". А коли так, следовало выбирать какой-то иной путь, который давал возможность анализировать источники независимо друг от друга. Тогда можно было принять во внимание время их написания, возможность влияния друг на друга, выяснить географические познания их редакторов и переписчиков, извлечь из каждого по отдельности реальную географию и этнографию, отразившуюся в текстах, и многое другое, что не вправе оставлять в стороне исследователь, занимающийся географической историей прошлого.