Королевская посланница - [24]

– Но тогда, может быть, не стоит рассказывать королеве о работорговле?

– О работорговле? – изумилась герцогиня де Полиньяк и даже не сразу поняла, что русская княжна говорит об этом в связи с недавними событиями, которые произошли с нею самой.

Она не хотела первой расспрашивать Соню о случившемся, предоставляя такое право своей госпоже – королева любила слушать рассказы о необычных событиях, которые происходили с другими людьми, чтобы хоть таким образом насытить врождённую непоседливость и страсть к авантюрам.

Однако теперь Иоланда решила, что всё же стоит узнать историю девушки хотя бы в общих чертах.

– Я думала, вы догадались, отчего я ехала в карете Флоримона де Баррас связанная.

Герцогиня смутилась: до чего же эта девушка прямолинейна, но в этом, пожалуй, есть и своя прелесть. Придворные льстецы порой изрядно надоедают.

– Мой грех, Софи, я подумала совсем о другом. Может, вы морочили голову бедному влюбленному, не соглашались на его предложение руки и сердца. Вот он и похитил вас у родителей, чтобы обвенчаться с вами. Видимо, оттого, что всё произошло так быстро, я не придумала ничего лучше… Но я с удовольствием послушаю, что произошло с вами на самом деле…

И Соня, несколько спотыкаясь от избытка впечатлений и событий, которые произошли с нею, рассказала главное. Оказывается, и в голове у неё самой всё случившееся не расставлено по порядку.

– А на самом деле я помогала одному нашему… чиновнику, приехавшему сюда с секретной миссией – вызволить из плена похищенную Флоримоном де Баррас дочь известных в России аристократов. Её собирались продать в гарем сына турецкого султана.

– Вы хотите сказать, княжна Софи, что во Франции похищают знатных иностранцев, чтобы продать их в рабство? Под боком у короля, в самом Париже!..

– Насчет Парижа ничего сказать не могу, не знаю, а в том, что такое происходит в Дежансоне, сама убедилась. Насколько я осведомлена, среди похищенных девушек были и француженки. Мне случайно удалось перемолвиться словом с одной из них.

– Представляю, как огорчится её величество.

– Тогда, может, лучше умолчать о подробностях нашего с вами знакомства? Король Людовик о сем прискорбном случае наверняка наслышан. Вот только французским полицейским было неизвестно имя главаря этих работорговцев, а теперь мы… я смогу его назвать.

Иоланда встала и отошла к окну. Что-то в рассказе Сони ее взволновало, но что, княжна не могла понять.

– Жалко, конечно, что я не послала за ним в погоню гвардейцев, – задумчиво проговорила герцогиня. – Но посудите сами, дитя мое, их было так мало, а мы с вами могли вовсе остаться без охраны, посреди дороги… Нет уж, пусть преступников ловят ажаны, а не слабые женщины… Я доложу королеве. В двух словах. Однако, если она захочет подробностей, тогда придётся вам всё ей рассказать.

– Но если король не счел нужным этого делать…

– Скорее всего, его величество просто не придал значения этому вопросу. К тому же мы стараемся, чтобы её величество огорчались как можно меньше. Возможно, по этой причине венценосный супруг и не рассказал её величеству о работорговле, наложницах. Завтра я представлю вас королеве, и, думаю, аудиенция пройдёт наилучшим образом.

– Видите ли, в чём дело, – замялась Соня, – весь мой багаж и деньги остались в Марселе, и я не могу выглядеть должным образом перед её величеством.

– Ну, оказать вам такую помощь в моих силах, – весело проговорила герцогиня. – Если бы все наши проблемы можно было решить так просто! Отдыхайте, гуляйте, княжна, я пришлю фрейлину – она все вам покажет и расскажет.

Вскоре к ней в комнату вошла особа лет восемнадцати, одетая по последней моде, с высоченной прической.

«Вот это да!» – чуть было не воскликнула княжна; она сдержалась, чтобы не выглядеть совсем уж законченной провинциалкой.

– Я Жозефина д’Аламбер, – произнесла надменно аристократка, едва кивая, и многозначительно замолкла.

Соня от неожиданности помедлила.

– Княжна Софья Астахова, – отчего-то нерешительно проговорила наконец она и тут же на себя за это озлилась, потому что Жозефина едва заметно поморщилась: мол, кто это такая?

Жозефина своим видом заставила Соню почувствовать себя ниже заносчивой француженки. Наверняка Жозефина получила от мадам де Полиньяк определенные наставления, но решила по своему разумению разобраться с этой иностранкой.

– Ее светлость герцогиня Иоланда говорила, вы не замужем? – вроде невзначай спросила она.

– Не замужем, – подтвердила Соня.

– Простите за нескромный вопрос, а вы богаты?

Подумать только, заносчивая француженка не знает элементарных правил приличия, а ещё нос дерет! Как можно так бесцеремонно спрашивать человека, беден он или богат! Соню так и подмывало сказать: бедна, а вместо этого у неё вырвалось совсем другое:

– Мое состояние оценивается в пятьсот тысяч ливров, – не моргнув глазом, проговорила княжна.

Кто бы оценил причитающееся ей золото, лежащее в подземелье замка де Баррас! Она просто произнесла первое, что пришло ей в голову. Неужели она не сможет выручить за слитки подобную сумму?

При этом княжна подумала вдруг, что о принадлежащем ей золоте не стоит говорить никому, даже королеве. «Особенно королеве!» – усмехнулся внутренний голос, и Соня вспомнила мимолетное замечание Тредиаковского о том, что государственные финансы Франции трещат якобы от её неразумных трат. Понятное дело, что герцогиня де Полиньяк не могла обсуждать такие вопросы с посторонним человеком, потому рассказала о расходах королевы по-своему: её величество скучает! Потому и покупает себе немыслимо дорогие украшения. Потому и проигрывает за ночь целые состояния.