Королевская пешка - [10]

В дверях Крессида негромко сказала:

— Вы пошлете к Проссерам сообщить о нашем внезапном отъезде? Мне не хотелось бы, чтобы они сочли нас нелюбезными.

— Да-да, — кивнул ей отец. — Мы должны оповестить наших соседей. Не беспокойся, Хауэлл будет уведомлен, почему ты уезжаешь так поспешно, не попрощавшись.

Она вспыхнула, он улыбнулся ей.

— Не тревожься, девочка. Он все поймет. Он был хорошим товарищем твоих детских игр все эти годы, но ты не для него. И он это прекрасно знает.

Ее фиалковые глаза опять затуманились. Она никогда всерьез не думала об этом… Крессида с трудом перевела дух. Нет, если быть честной с собой, ей все-таки иногда приходила в голову смутная мысль о том, что, может быть, когда-нибудь они с Хауэллом Проссером поженятся. Это было бы так удобно! Она по-прежнему жила бы в этих краях, совсем близко от своих любящих, снисходительных родителей.

Она никогда не спрашивала себя, каковы ее чувства к Хауэллу. Знала, что он ей приятен и ей с ним всегда хорошо. Да, лучшего союза и не придумать!

И вот король, этот непонятный, недобрый и опасный человек, где-то там, в далеком Вестминстере, заявляет вдруг, что намерен сам распорядиться ее будущим, и весь уклад ее жизни мгновенно разрушился. Нет, она никогда не простит этого непрошеного вмешательства в ее судьбу.

ГЛАВА ВТОРАЯ

К счастью, погода благоприятствовала Греттонам, пока они добирались до Вестминстера. Несмотря на дурные предчувствия, Крессида находилась под сильным впечатлением от увиденного и с увлечением открывала для себя новые места; зато Алиса всю дорогу ворчала не переставая.

Алисе, как и ее подопечной, не хотелось покидать Греттон перед самым Рождеством: она обещала непременно навестить родню, которая проживала неподалеку от усадьбы. Теперь же ей предстояло провести несколько дней в дороге, а когда они достигнут места назначения, придется и вовсе быть начеку: уж очень странно была настроена ее непокорная юная хозяйка, приказывая ей готовиться к поездке.

— Нам придется ехать невесть куда в самое плохое время года и отказаться от встречи Рождества в Греттоне! — гневно воскликнула она. — Мало этого, отец уже решил выдать меня за какого-нибудь трухлявого лорда по выбору короля! — Теперь в ее голосе звучало презрение. — Это же невыносимо! Чтобы кто-то, кто даже меня не знает, был вправе так грубо вмешиваться в мою жизнь!

— Король есть король, — бесстрастно отозвалась Алиса, словно объяснила этим все; на самом же деле лишь подлила масла в огонь: Крессида с большим негодованием подумала о человеке, который живет от них так далеко и, несмотря на это, позволяет себе распоряжаться чужой судьбой.

Она решила не показывать вида родителям, что ей уже начинает нравиться первое в ее жизни путешествие. Она со слезами распрощалась с Хауэллом и теперь желала, как следует помучить своим дурным настроением отца, которого винила в том, что он слишком легко подчинился воле своего сюзерена.

Любя дочь всем сердцем и видя, что она подчеркнуто не желает замечать его попыток приласкать ее, сэр Дэниел томился и чувствовал себя не в своей тарелке; он с тревогой думал о том, как нелегко ему будет в Вестминстере. Леди Греттон относилась к раздражительным вспышкам Крессиды со свойственной ей невозмутимостью, но все же раз или два побранила ее за то, что та дурно обращается с Алисой.

— Право же, Крессида, ты ведешь себя как испорченный ребенок, и боюсь, ты именно такова и есть. Мой отец просто взял бы арапник и отхлестал меня, веди я себя, как ты… Нельзя быть такой неблагодарной к тем, кто изо всех сил старается услужить тебе. Это непростительно!

Оскорбленной в своих чувствах Крессиде совсем не помогало сознание, что ее мать совершенно права. Все они во власти короля, и она должна спокойнее принимать то, что назначено ей судьбой. Она часто корила себя за свои ребяческие выходки, но, увы, отнюдь не могла назвать себя «терпеливой Гризельдой» [12], хотя часто давала себе клятву, что постарается больше не быть такой злючкой.

Крессида была прекрасной наездницей и не испытывала усталости, проводя по нескольку часов в седле. Дороги в глубоких колеях, погода холодная, хотя и не морозная, солнце стоит низко, и почти все время облачно, однако, несмотря на голые коричневые поля вокруг и окоченевшие голые ветки, сплетавшиеся над их головами, Крессида с наслаждением озирала края, по которым они проезжали.

С особенным восторгом обозревала она города. Прежде ей казался большим городом Ладлоу, но Хирфорд и Глостер, с их кафедральными соборами и оживленными улицами, поразили ее до глубины души.

Они остановились на несколько дней возле Уитни, чтобы повидаться с братом ее матери, сэром Джоном Пейнтоном, и здесь двадцать восьмого ноября Крессида отметила свой шестнадцатый день рождения. Получился веселый праздник, и ее дородный дядюшка всячески ублажал ее: он всегда мечтал о дочери, но жена подарила ему лишь четверых здоровяков сыновей, двое из которых были старше Крессиды, а двое других еще слишком малы, чтобы определить их к соседним дворянам, где они обучились бы пажеским обязанностям.

Крессида получила великолепные подарки от своих любящих родственников — дорогие шелка, парчу, драгоценности. Она старательно выражала восторг, хотя для нее это было лишь напоминанием о том, что, как только они доберутся до цели своего путешествия, она будет выставлена всем напоказ и продана на торжище невест.